24. Háblame del mar, marinero

Получив диплом, я вздохнула с облегчением – всё, кинотехник! - жаль только, что поездок в Алма-Ату больше не будет. В "Экране" мой приезд решили отметить, и билетёр Вера Шеньшина, которую я называла просто тётя Вера, сказала шутливо:
- Обмывать будем?
Она знала, что я ни капли спиртного в рот не беру, но вдруг – ведь диплом!
- Хотите, вам куплю хоть коньяка, хоть шампанского, - предложила я.
- Ну, так не интересно, - возразила кассир Ольга Евдокимовна, - Надо вместе отмечать.
В итоге мой диплом обмыли лимонадом. Тётя Вера много раз потом шутила, вспоминая об этом случае:
- Вот не обмыла, как надо, потому тебе должности не нашлось, так и будешь простым киномехаником работать.
Должности, действительно, не нашлось, во всех пяти кинотеатрах города инженеры уже были, но я особо не расстраивалась: зато у меня был диплом.

Осенью на афише перед кинотеатром появилось название фильма, который уже неоднократно демонстрировался в Сергеевке и всегда имел успех – знаменитые «Генералы песчаных карьеров». Четыре дня он шёл, и четыре дня Дора умирала на руках Буллита, душераздирающая бразильская песня звучала из динамиков, и зрительный зал был полон, сделав кассу кинотеатру, чем все были довольны – все, кроме меня. Этот трагический сюжет слишком напоминал историю Эллы.

- О чём ты всё время думаешь? - заметив мой задумчивый взгляд спросила мама.
- Ни о чём.
- Если б я тебя не знала, то поверила бы.
- Да ерунда, не беспокойся.
А я думала о превратностях судьбы, о шипах и розах, и о том, что этих шипов бывает порой слишком много. Фильм увезли, и на следующий вечер уже демонстрировался другой – и снова трагический сюжет и целый океан страстей, только вот фильмокопию привезли не очень хорошего качества, и, когда наступил самый важный момент в жизни героев, плёнка взяла и оборвалась.
- Вот тебе и раз! - засмеялась тётя Вера, - Любовь под пальмами!
Меня это тоже развеселило – да уж, эти шипы повсюду.

До следующего киносеанса было ещё сорок минут, и, выйдя на крыльцо, мы решили побеседовать.
- Жаль, завтра увезут этот «Ураган». Смотришь на их страсти, и прямо кровь закипает, - сказала тётя Вера.
- Да привезут ещё эту "любовь под пальмами",- усмехнулась Ольга Евдокимовна, - И наревёшься, и насмеёшься.
- А я уже тут насмеялась недавно.
- Ну-ну, а поподробней можно?
И тётя Вера поделилась с нами своей историей.
- Моего положили в больницу, я звоню в отделение, узнать как он там. Ну, а мне отвечает медсестра, видимо новенькая: "А вы кто?" Я ей говорю: "Я - Шеньшина". Она мне: "Я понимаю, что вы женщина, но как ваша фамилия?" Я ей снова: "Я - Шеньшина".
В общем, хорошо поговорили. Это вызвало взрыв смеха, на который отреагировал проходящий мимо мужчина.
- Ой, девчата, красиво смеётесь! Так и хочется постоять около вас.
- Так и стойте, за это денег не возьмём.
Он, оценив шутку, конечно, тихо удалился.

Были дни, когда зрителей было очень мало, а то и вообще не приходили, и это начинало заботить не только кассира, но и весь коллектив кинотеатра, а он состоял из десяти человек.
- Ещё один день пропал. На чём выручку будем делать?
- На индийский точно придут.
- В этом месяце индийского не будет.
И всё бы ничего, но шутливой тёте Вере было мало просто беседовать, её всегда тянуло к действию, и часто она, заметив кого-то, проходящего мимо кинотеатра, зазывала в своей манере:
- Не проходите, не проходите. У нас сегодня такой фильм! Вы такого ещё не видели.
А когда прохожий скрывался за углом, то она усмехалась:
- А мы и сами его ещё не видели.

- Нет, правда, на чём выручку будем делать? - спросила позднее Ольга Евдокимовна.
- А если музыку в зал, перед киносеансом? - предложила я.
- Да, это может привлечь, - согласилась тётя Вера.
И уже на следующий день я принесла на работу свой магнитофон «Романтик», и включила в зал пару песен. Какая ирония судьбы – даже магнитофон у меня был романтичный! Зрители, стоящие в фойе, не сразу поняли, что произошло.
- Уже фильм начался?
- Нет, это для настроения, - сообщила тётя Вера.

 
Коллектив Сергеевской киносети. Я сижу в нижнем ряду в центре,
слева от меня Вера Шеньшина, справа директор Мария Ивановна Ткаченко.

Через несколько дней уже вся округа знала, что в "Экране" перед сеансом включают музыку в зал, и зрителей заметно прибавилось. Они приходили за полчаса до начала фильма и слушали то, что я им включала. Но не всегда просто слушали, попадались и танцоры, и они постепенно из фойе перебирались в зрительный зал, показывая там своё мастерство в проходах между рядами так, что, наблюдая за всем происходящим, мне однажды подумалось: "И зачем нам все эти заграничные страсти? У нас тут свой «Ураган»". Не такой, конечно, как в фильме – там было много моря, пожалуй, слишком много…

- Увидеть бы это море, хоть разок, да и пальмы тоже. Вот накоплю денег и поеду к морю, - мечтательно произнесла я в очередном перерыве между киносеансами.
- А к какому морю поедешь?
- К самому тёплому. Где пальмы, и белый песок, как в кино.
- Ну, ты и фантазёрка.

Мой романтический настрой прервали раздумья – надо обновить репертуар песен, включаемых в зрительный зал. И, придя домой, я стала копаться в своём арсенале. У меня к тому времени уже была куча кассет с различными модными записями, и большинство из них я записала оригинальным способом, думаю, как и многие в то время. 80-е годы – эпоха, когда существовал только один телевизионный канал – Центральное телевидение – и с двух часов дня до шести вечера он ничего не транслировал: на экране стояла рамка, а в эфир шли разные радиопрограммы, а часто и просто песни звучали, словно сами по себе, их никто не обьявлял, и узнать имя исполнителя было невозможно. А песни иногда попадались очень красивые, так что в этот промежуток времени немало простодушных меломанов подключали свои магнитофоны к телевизорам.

Ну, и что же включить в зал? Я перебирала кассеты, прослушивая их… Это не то, и это не то… А вот эта песня подойдёт. И когда я её записала? Год или два назад? А почему забыла о ней? Она была очень романтичная, с налётом грусти, и её снова пел «другой Рафаэль» - таким надрывным голосом, что мурашки по коже бегали.

Вечером я включила её в зал, и один зритель, сидящий в фойе, произнёс задумчиво:
- Красиво о море поёт.
- Разве о море? - спросила я.
- А вы сами прислушайтесь.
О, Боже, тут  и так в голове все мысли о море, а теперь ещё и песня о нём! Но я тут же успокоилась: это всего лишь ассоциации зрителя, ведь он не знает испанского. Он увидел в песне море, и это его право. Однако… Если честно признаться, я тоже увидела в ней море.