13. Desde aquel día
DESDE AQUEL DÍA
С ТОГО ДНЯ
Наступил 1980-й год, мне исполнилось пятнадцать лет, и как-то постепенно наступило ощущение взрослости, смешанное с робостью, а потом, наоборот, в один миг - понимание слов «конец жизни», к чему я совсем не была готова.
В обычный июньский день я пришла, как всегда, к дому моей маленькой подруги и постучала в ворота, но услышала непривычное:
- К ней приехала из Петропавловска её двоюродная сестра, и они убежали куда-то.
Девчонки, играющие на улице, ответили точнее:
- Они ушли купаться на Ишим.
Помню, я тогда обиделась на Свету за то, что она меня не позвала, и решила, как только она вернётся, высказать ей свою обиду. Но она не вернулась, и её сестра тоже. Две маленькие девочки выбрали уединённое место на берегу реки, чтобы провести там запоминающийся день каникул, но, как оказалось, этот день стал последним в их жизни.
Больше месяца моя душа была не на месте. Что случилось с моим ангелочком? Не хотелось думать о плохом, но соседки уже судачили:
- Девчонок больше нет.
И опрос рыбаков, сидящих в тот день на берегу, подтвердил эту версию. Они рассказали следователю, что видели двух девочек, и как одна бросилась в воду догонять уплывающий надувной мячик, как она скрылась под водой, а потом вторая девочка бросилась её выручать, и тоже исчезла. Вздохи соседок доводили меня до слёз.
- Это всё проклятые воронки, их столько на Ишиме, не перечесть, и затягивают так, что не выберешься.
Я убегала, чтобы не слышать этого.
Ближе к осени Свету и её сестру нашли почти за сотню километров от того места, где произошла трагедия, и, когда пришла эта новость, я плакала навзрыд, так, как никогда ещё не плакала.
- Я больше никогда не стану купаться в Ишиме, - заявила я родителям.
- Ничего, всё забудется, - сказал уверенно отец, - И купаться будешь, и загорать.
- Нет, никогда! - возразила я.
И я сдержала слово. Моя любовь к нашей красивой реке не исчезла, но осторожность стала преобладать над желанием окунуться в зеркальную гладь. А ещё родилась жуткая обида, которую очень хотелось высказать. Но кому? Это были всего несколько слов, я их шептала оставшись одна, обращаясь к неизвестным силам, и ответа на них не было.
- Почему река забрала Свету?
Когда мои слёзы высохли, я поняла – мою подругу забрали на небо ангелы, и они её приняли в своё братство, ведь она тоже была ангелом, ещё при жизни. Вот только легче от этого не стало, и каждый наступающий день превращался в невыносимую муку, потому что её в нём не было. Радиоприёмник несколько недель стоял, ожидая, когда я к нему подойду, но я словно обьявила забастовку всему радостному и тёплому.
В начале октября, понаблюдав в окне за последними падающими с деревьев листьями, я достала свой девичий дневник, чтобы сделать в нём очередную грустную запись, и на одной из страничек увидела вложенный туда листочек, изрисованный карандашом. На этом листочке я когда-то изобразила своего прекрасного принца таким, как я его представляла. И вот, глядя на него, я вздохнула печально и произнесла свой неутешительный монолог просто потому, что хотелось выговориться.
- Знаешь, мне ничего не хочется… Я совсем одна… У тебя так было?...Ты, наверное, не знаешь, что это такое… А может, знаешь…
Нарисованный принц смотрел на меня своими карими глазами и молчал – что он мог мне ответить? А ночью он приснился мне: он стоял в какой-то комнате и, словно в знак солидарности со мной, плакал, как мальчишка.
Утром я подошла к окну и посмотрела на хмурое небо: начинался дождь, одиночные капли ударяли по стеклу, а мне они казались жестокой барабанной дробью, слезами сил небесных, тоже оплакивающих кого-то.
- Прошу, не надо.
В ответ осенний дождь полил потоком – о, сколько слёз! Это был только дождь, но он разрывал моё сердце на части. Маму моё состояние очень беспокоило, и каких только слов не было сказано, чтобы помочь мне, а смысл всегда был один: нельзя так долго убиваться.
Я и мама (1980-й год).
Я подошла, наконец, к радиоприёмнику и положила на диск пластинку. Какую? Да разве можно было положить какую-то другую? Рафаэль снова запел нежную «Mi hermano», и вдруг мне показалось, что его голос зазвучал не так, как всегда. Мне и раньше казалось, что он плакал, исполняя эту песню, а тут… У меня даже холодок по спине пробежал. Нет, так нельзя! Моего милого ангелочка уже не вернуть, и все мои слёзы всего лишь слёзы. Дождь ещё три дня лил, переворачивая всё в моей душе, но когда прекратился, то с последними каплями, растворившимися в общем потоке, начала растворяться и моя печаль. Забыла ли я о той трагедии? Какое-то время думала, что забыла, однако, стоило мне лишь услышать имя Светлана, и боль в сердце начинала пульсировать по-прежнему.
Прийти на то место на Ишиме стало для меня невозможным, я отказывалась даже слышать об этом, и только спустя порядочное количество лет отважилась на этот шаг. Мой взгляд окинул знакомые места… Берег был прежним, немного зарос травой, так же был усыпан камнями, и так же на нём сидели рыбаки с удочками. Я прошла немного вперёд и вдруг остановилась… О, нет! Передо мной стояли, тихо покачиваясь на ветру, две тонкие ивы. Моё сердце дрогнуло – это словно две девушки стояли. А на искрящейся от солнца воде плавали красивые жёлтые лилии, одна совсем рядом с берегом, и я, вспомнив нашу игру «Это я», произнесла тихо:
- Это ты.
