5. No me puedo quejar
NO ME PUEDO QUEJAR
НЕТ, Я НЕ ЖАЛЕЮ НИ О ЧЁМ
Я помню, как в нашем доме появился радиоприёмник, а также своё непонимание – как эта громадина может извлекать такие звуки? Он поёт, значит, он живой? Мама говорила, что до него был другой - «Сакта», но с этой неведомой «Сактой» они с отцом расстались очень быстро, купив «Рекорд», модную в то время модель.
Какой это был год? Кажется 1971-й.
Я была совсем крохой, а он стоял на тумбочке такой важный, и мне казалось, что он наблюдает за мной, потому долго не решалась подойти к нему. Отец, заметив мой страх, взял меня за руку и сказал:
- Ты должна с ним подружиться. Он добрый. Он будет для тебя петь красивые песни и даже сказки рассказывать.
Я ему не поверила и вся сжалась.
- Ну, ладно, потом, потом, - произнёс отец и ушёл.
Мой страх усилился, когда мой младший брат Саша подбежал и крутанул колёсико настройки каналов. Радиоприёмник издал громкий хрип, отчего я отскочила в конец комнаты.
- Ха, - довольно крикнул брат и снова крутанул колёсико.
Хрип перешёл в громкий вой. Брату это понравилось, и он продолжил экзекуцию, ему было всего четыре года, но интерес к технике уже пробуждался, и радиоприёмник стал его первым открытием в этой области.
- Что ты делаешь? Видишь он злится? - упрекнула я брата.
- Ну, да-а-а, - пробурчал он на это.
Когда, наигравшись, Саша убежал, то я осторожно подошла к важному господину, стоящему на тумбочке, и коснулась рукой злополучного колёсика. Никакого хрипа или воя он не издал, полилась красивая мелодия и я замерла.
- Значит, с тобой надо подружиться, тогда ты не будешь злиться? - прошептала я.
Мне показалось, что он ответил, какая-то лампочка в нём моргнула, и я приняла это за ответ.
Очень быстро я научилась пользоваться всеми настройками, а потом и ставить пластинки на диск проигрывателя, мой страх улетучился, и появилось уважение к моему новому другу, для меня он по-прежнему был живым, но теперь уже не казался таким важным, он действительно был добрым и дарил такое море тепла, что я была благодарна ему до бесконечности.
Первые пластинки, что мне запомнились, были с чисто русскими песнями, ещё были частушки и записи с концертов Марии Мироновой и Владимира Менакера. А в 1972-м году я впервые услышала иностранную речь, отец принёс большую пластинку и положил её на стол.
Я подбежала и стала её рассматривать.
- Ты это не поймёшь, - сказал отец и спрятал её в шкаф.
Когда он ушёл, я достала её и поставила на диск проигрывателя, меня заинтересовало, что такого я могу там не понять.
Зазвучала песня, и моё удивление стало расти с каждой секундой, перейдя в потрясающее ощущение сопереживания.
Я поняла, о чём песня.
Осенью, когда я пошла в школу и освоила азбуку, то смогла прочитать название песни и имя исполнителя – "Эдит Пиаф – Нет, я не жалею ни о чём". А ещё через несколько лет я прочитала книгу о ней и была поражена её судьбой. Женщина, не склонившая головы перед трудностями, стала для меня героиней, а её сильный красивый голос околдовал и очаровал. Да, о Эдит Пиаф я узнала раньше, чем о Рафаэле,так получилось. Она принадлежит к числу избранных, кого никогда не забудут, хоть сколько лет пройдёт, магнетизм её таланта настолько огромен, что даже старая киноплёнка и аудиозапись не в силах уменьшить влияние на слушателя.
Этот магнетизм коснулся однажды и Рафаэля. И он до сих пор на вопрос: "Кто ваша любимая певица?", отвечает: "Эдит Пиаф". Это неизменно уже много лет, и он никогда не скажет иначе.
А тогда, в 1972-м, я стояла около радиоприёмника как заворожённая, впервые слушая знаменитую «Нет...», догадываясь, о чём песня, и вытирая слёзы на щеках, оглушённая силой её голоса, и поражённая до предела, и это нельзя было выключить ни в коем случае, потому песня проиграла до конца. А потом, чтобы снова пережить это потрясающее впечатление, я включала песню с начала, ещё и ещё, да ещё громкость прибавила. И только мама остановила весь этот кошмар, зайдя в комнату и прокрутив ручку регулятора почти до отказа назад, ведь за стенкой была другая квартира, там жила молодая семья Татарниковых, и у них только что родился ребёнок. Но я не понимала этого, я сама ещё была ребёнок, и, как только мама ушла куда-то, я тут же опрометью к радиоприёмнику…
И так было потом много раз,на протяжении нескольких лет. Но мама ведь возвращалась.
- Ну, опять началось! - ворчала она, - Разбить тебе, что ли, эти пластинки?
- Да ладно, пусть, - cказал отец, вернувшись с работы, - У всех вон уже телевизоры в домах, а у нас только одна радость, что этот радиоприёмник.
- Так давай купим телевизор, - предложила мама.
И, скопив денег, родители купили телевизор, чёрно-белый «Крым», который мы берегли неимоверно, мама его даже накидкой накрывала, когда его выключали.
Наше чёрно-белое окно в мир просуществовало до конца 80-х годов, переехав вместе с нами в новый дом, подарив нам огромное количество информации, и даже знаменитая «Нет...» иногда звучала с экрана. Я помню, как подпевала Эдит Пиаф, каверкая слова, и, наверное, это выглядело нелепо, слава Богу, никто этого не видел. Французский язык был для меня царственным, и я очень жалела, что его не преподавали в нашей школе, а английский я не очень стремилась изучать, потому всегда имела плохие отметки.
Мне кажется, прошла целая вечность с тех пор, давно все дети выросли, квартиры поменялись, и радиоприёмники теперь пылятся в кладовках, а вот песни остались. Они теперь звучат на компьютерах, стоит только набрать в поисковике название. И тогда маленькая женщина в чёрном платье снова выйдет на сцену, и её красивый голос снова очарует и околдует… Или на сцену выйдет мужчина, покорённый её талантом, и споёт «Нет...», пусть на другом языке, но не менее жизнеутверждающе.
Я, брат Саша и мама (1971-й год)
Я ещё в детстве узнала, о чём поётся в песне, и этот призыв – не жалеть о прошлом - меня очень тронул. Но появился новый страх: а что будет в моей жизни, неужели придётся о чём-то жалеть? Я слушала Эдит Пиаф, и плакала о её судьбе, ещё не зная своей. Жизнь пока была в розовом цвете.
