XXIII. El cambio
XXIII. ПЕРЕМЕНА
Я думаю, что во мне произошли очень сильные изменения. Но большие перемены, как и большие здания, не появляются внезапно, они строятся понемногу, хотя это и не означает, что изменения незначительные.
Я не говорю о метаморфозе, но все-таки о значительных изменениях в моем внешнем виде, включая гардероб.
Приготовление тушеной рыбы на хуторе с Даниэлой Арриасу, которая также всегда меня сопровождала.
Мне нравится черное, может быть, потому что черный цвет выручил меня в затруднительном положении, когда я впервые должен был выступать в Мексике.
В тот, самый первый раз потерялись чемоданы с моим гардеробом. Думаю, что в тот раз потерялись также какие-то партитуры, но помню точно, что я оказался за несколько часов до дебюта в “El Patio” с перемятой одеждой, которая была на мне, когда я летел в самолете. Обменявшись мыслями с Пако Гордильо, который много больше, чем просто мой представитель – он был и остается моим другом – и решили, что пока я репетирую с оркестром, у которого тоже утеряна вся смена одежды, он достанет черные брюки и рубашку. Так, в черных брюках и в черной рубашке я и дебютировал в Мексике, и не потому, что это выбрал, а потому, что это было экстренным решением, которое пришло в голову Пако и мне, чтобы выйти из положения. И мы так удачно выкрутились, что эта самая рубашка стала чем-то вроде униформы для моих выступлений.
Но даже вне сцены я часто ношу черное. Мне совсем не нравится серый, потому что, мне кажется, этот цвет мне не идет, я отказывался и от ярких цветов. Но вот сейчас я удивляю красными вещами, мало для меня характерными до той перемены, о которой мы сейчас говорим. И белый, много белого.
В моей предыдущей жизни – я так это называю – горы, сельские дороги, в целом, природа казались мне интересными вещами, которые можно увидеть из иллюминатора самолета или сидя в салоне автомобиля, покинув пределы городов и следуя по шоссе. Мне казалось, что такие пейзажи хорошо смотрятся в кино, на открытках и фотографиях, но прогулки за городом меня никогда не привлекали.
И еще меньше я чувствовал в этом необходимость.
Так вот, вслед за моим шестидесятилетием, отпраздновав его с минеральной водой, но без малейшей тени зависти, вместе со своей семьей я отправился провести несколько дней в доме моих друзей Санти и Даниелы Арриасу в Наварре.
Я уехал в семь часов утра – не было ни одного фотографа на пороге дома, и мое местоприбывание было неизвестно почти пять дней, до тех пор, пока кто-то не прибыл из дома, из Мадрида, и его не выследили, чтобы выяснить, где я находился.
Эти пять дней мы посвятили тому, что прогуливались по горам. Рафаэль гулял в горах! И я открыл новое удовольствие, которое до той поры не ведал.
Прямо сейчас, к моему приезду в Мексику, мои друзья готовят мне приятные экскурсии по местам, им известным, по таким местам, прогулки по которым мне нравятся, позволяя хорошо себя чувствовать.
Это может показаться банальным, но дело в том, что если кто-нибудь до операции предложил бы мне прогуляться по тропе или сельской дороге, то я посчитал бы это столь необычным, как если бы мне предложили заняться греблей, что тоже относится к вещам, которыми я не занимался никогда в жизни.
Мой друг Санти Арриасу сопровождает меня на свой хутор в долине Бастан, чтобы дать мне возможность побыть на воздухе и вдали от журналистов.
Еще одна вещь, которая изменилась во мне, - это вкусовые пристрастия. Оно, конечно, верно, что мне приходится преподносить необходимость как достоинство, но всю свою жизнь я избегал мороженного. Я совершенно был уверен, как выяснилось, ошибочно, что мороженное может плохо воздействовать на горло, но все оказалось с точностью до наоборот. Холод всегда, когда он не чрезмерный, не слишком сильный, положительно влияет на голосовые связки, когда они разболтаны.
Мне запретили соль. Практически, можно сказать, что это я сам ее себе запретил, потому что мне рекомендовалось пониженное потребление соли. Я же всегда был любителем соленого и острого, всяких пряных вещей. Например, мне очень нравились соленые анчоусы. И стручковый перец. И совсем наоборот, все сладкое совсем не пользовалось моим вниманием. Я не находил привлекательным мармелад и другие сладости, в их сторону я даже не поворачивал головы, проходя мимо витрин кондитерской.
Изменения со мной произошли и в этом отношении, и, кроме мороженного, теперь мне очень нравятся сладости, мармелад, сиропы. Я думаю, что сладкое очень полезно для моей печени, оно позволяет осуществлять важные функции, которые ей доверены, и мне оно нравится, потому что замечаю, что оно нравится моей печени. Может, мой рот привык к сладкому, потому что во время моей болезни мне это рекомендовали.
То, что не меняется, так это моя строгая требовательность к себе. Я всегда остаюсь дисциплинированным человеком и строго следую медицинским рекомендациям, удивляя некоторых людей, не понимающих, как можно быть настолько строгим.
Но я таков. Так, например, я должен принимать сейчас и до тех пор, пока мне не отменят, некоторые медикаменты каждые двенадцать часов.
Если же после переезда из Испании в Америку с разницей во времени в двенадцать часов момент приема таблетки совпадает с серединой концерта, то я приму ее прямо там, когда выйду за кулисы между песнями.
Таковы мои приоритеты.