XIX. Mis hijos
XIX. МОИ ДЕТИ
Наталия – сама серьезность и надежность. Мои дети… Я влюблен в своих детей. Не могу подобрать другого выражения.
С самого начала Наталия и я были очень внимательны к тому, чтобы моя профессиональная жизнь, моя публичная деятельность не вторгалась в жизнь моих ребят.
Каждый отец и каждая мать делают то, что считают наиболее правильным, и мы всегда ясно понимали, что имеем право на частную, семейную жизнь, потому что это я выступал на сцене, а остальные нет.
Так мы и росли, путешествуя всем семейством в полном составе, как единое племя в самом благородном значении этого слова, но не переступая границ, за которыми начинается личное пространство каждого из нас.
Перво-наперво, мои дети, несмотря на то, что двое уже женаты и имеют потомство, остаются “моими ребятами”. Они растут, прибавляя года, как и все на свете, и не могут представлять собой исключение, но, становясь взрослыми, они все равно остаются “моими ребятами”. И они позволяют мне такое отношение.
Хакобо, Алехандра и Мануэль – это сокровище, которое не уменьшается, а увеличивается с каждым днем. Я знаю недостатки, которые у них есть, как и у всех на белом свете, но они исполнены душевной щедрости. А это для меня – самое главное. Что, они в порядке? Великолепно. Что, они умны? Замечательно. Но, прежде всего, они хорошие люди. Доброта переполняет их, и она отражается в их глазах.
Когда я работаю, когда я пою, лучшее зрелище для меня – глаза моих детей. Я их ищу. Во время больших премьер, их никогда нет в партере, они где-то там, в какой-нибудь ложе. И я ловлю их взгляд.
Когда они смотрят на меня, я чувствую себя любимым и защищенным. Это очень приятное ощущение, и, хотя это может показаться парадоксальным - надеюсь, меня можно понять - мои дети кажутся больше моими родителями благодаря этим потокам доброты и привязанности.
Если в обычных обстоятельствах я всегда получал любовь от своих детей, как же этого могло не случиться в тех обстоятельствах, в которые мы оказались? И тогда они отдали мне все, что только могли. Они были готовы подарить мне часть своего тела, если бы это было только возможно.
Я, конечно же, предполагаю, что все родители скажут то же самое. И нельзя этому помешать. Но мое желание жить многократно усиливалось оттого, что я очень хотел оставаться с моими детьми.
Я не так уж и много исполнял обязанности отца, пока они были маленькими. Меня мои дети сводили с ума, когда говорили “папа” или когда я слышал их первые ругательства, что, я, безусловно, подвергал строгой цензуре с видом требовательного и недовольного наставника, тогда как меня постоянно подмывало улыбнуться.
Не просто быть отцом, когда посвящаешь себя миру сцены. Поездки, долгие путешествия держат постоянно вдали от дома. Но в этом вопросе наши с Наталией позиции тоже совпадали, и мы стремимся обойти эти подводные камни, укрепляя семью. Что, необходимо провести длительное время в Мексике? И мы переезжали в Мексику, и ребята проходили школьный курс там. Что, надо мотаться между Соединенными Штатами и Латинской Америкой? Так мы отправлялись жить в Майами, а ребята учились в местном колледже. Наталья внушила мне это с самого начала, и мы всегда этого придерживались.
Даже сейчас, к примеру, я выступаю в Чили, на расстоянии в тысячи километров и с огромным разрывом часовых поясов. Но я подсчитываю, хотя уже темнеет там, где я нахожусь, что у меня дома сейчас как раз обеденное время, и я звоню, чтобы спросить, что они едят, как бы присутствуя и ощущая себя в их обществе, пусть они и так далеко. Разговоры о чечевице, картошке или мерлане могут показаться глупостью, но эти домашние подробности для меня соединяются с другой едой, с другими встречами, и в моем воображении я оказываюсь в столовой своего дома и словно сам сажусь за одним стол вместе с ними.
Каждый период интересен и по-своему приносит удовлетворение. Так, например, наступает время, когда они отстаивают свою позицию и в один прекрасный день заявляют: “То, что ты сделал вчера, твоим поклонникам нравится, но мне нет”. И тогда понимаешь, что, оставаясь твоими ребятами, они растут, и внешне и внутренне, и превращаются во взрослых. В общем-то, это не удивляет, потому что происходит естественный процесс, точно такой же, как рост дерева, при котором присутствуешь. И однажды, совершенно внезапно, понимаешь, что это дерево отбрасывает тень, потому что стало большим, и в этом нет ничего непредсказуемого.
И даже приходит день, когда стоишь перед старшим сыном и вынужден сказать ему: “Хакобо, дело в том…” И должен ему сказать такие вещи, о которых даже и не предполагал, что когда-нибудь вообще придется говорить, потому что это был не просто рассказ, а подлинно критический момент, и дольше скрывать не представлялось возможным. Это был единственный неприятный эпизод, и в нем вины моих детей нет.
У моих детей – у Хакобо и Алехандры – теперь уже есть свои - с Тони и Альваро. Я не называю их внуками. Я их называю “маленькими ребятами”, чтобы отличить от “ребят”, которые являются моими детьми.
