XVIII. La vuelta
XVIII. ВОЗВРАЩЕНИЕ
Первое, что я увидел, открыв глаза, были глаза моего сына Хакобо. Не бывает зрелища более прекрасного на всем свете, чем глаза твоего ребенка. Ничего равного.
Наталия очень тактична и деликатна, и она решила, что, как только разрешат кому-нибудь войти ко мне, то это будет старший из наших мальчиков.
29 апреля. Даю свою первую прессконференцию средствам массовой информации в своей звукозаписывающей компании, EMI, 29 дней спустя после транслантации.
У нее было право войти. И в определенной степени это было бы логично. Но Наталия – женщина необыкновенная, тонко чувствующая, и она знала, что встретиться с кем-нибудь из моих детей будет для меня необыкновенно трепетно.
Наталия для меня – женщина – совершенство во всех отношениях. Преданная, искренняя, настоящий друг, которому я всецело доверяю, и… жена. Вдобавок, она понимает меня.
И поэтому первое, что я увидел, открыв глаза, были глаза моего сына Хакобо.
Уже прошло достаточно времени, но я испытываю глубокое волнение, когда это вспоминаю. Я дрожу, меня охватывает трепет. Во мне рождается желание плакать. Плакать от счастья.
Я не знаю, что испытывал Лазарь, когда вернулся к жизни. Кажется, там было много людей, как рассказывается в Евангелии. Но в той комнате, где я осознал, что воскрес, были только мой сын и я, и его глаза, которые смотрели в мои, приветствуя и приглашая вернуться в наш уютный семейный дом.
У меня не достает смелости, чтобы это объяснить. Самые глубокие чувства не поддаются объяснению. Безграничная радость, восторг от возможности вновь находиться вместе со своими детьми, удовлетворение оттого, что снова открываю глаза, потому что не знал, было ли то прощание последним, смешивались с бесконечной и совершенной признательностью к врачам, донорам и всему свету. Есть еще сотрудники телефонных служб, имен которых я никогда не узнаю, которые тоже помогли тому, чтобы та запасная часть была доставлена и я мог бы продолжить жить и видеть глаза моего сына Хакобо.
Как можно выразить все это? Если мы довольны, узнав, что выиграли в лотерею, хотя это всего лишь такая малость... Если мы испытываем радость, когда нам сообщают о приезде близких друзей, не навещавших нас пару лет… Если мы строим какие-то иллюзорные планы о путешествии, которое мы себе придумали и очень хотим осуществить, то какова же степень нашего ощущения счастья от осознания, что снова живы и снова наслаждаемся обществом наших детей? Кто осмелится выразить это словами, дать этому определение, если это самое значимое, что когда-либо случилось с тобой?
Когда я пришел в себя, первое , что я увидел, были глаза моего сына Хакобо.
Я отбыл в такое место, откуда мне не был гарантирован обратный билет, и я увидел взгляд своего сына, который сообщил мне, что первый этап, самый тяжелый и самый опасный, уже позади. И я мог делать то, что делают люди, которые живут. Мог радоваться тому, что снова ощущаю себя в этом мире. И плакать. От благодарности. От счастья.
Чудо моей новой жизни произошло. Невероятное событие для меня и всей моей семьи - мое возвращение в этот мир стало чудесной реальностью в ночь на 1 апреля. Свои первые тринадцать дней перед долгожданным возвращением я провел между UVI, UCI и палатой четвертого этажа больницы. В течение этого бесконечно долгого процесса (для меня) я осознавал, что меня опекали, я бы даже сказал, защищали истинные ангелы-хранители некоторого специально созданного рая.
Ты переходишь от одного к другому с бесконечным доверием и чувством защищенности… Они обучают тебя самым первым навыкам так же, как сделали бы твои родители, навыкам, которыми ты должен овладеть, что в этом случае не является способностью ходить или говорить, но что первостепенно для человека, только что перенесшего пересадку печени. Они учат дышать, регулировать все акты. Они максимально внимательно следят за твоей только что возрожденной жизнью, во что эти замечательные хранители твоего здоровья вкладывают все свое усердие и страсть. Доктора, санитары и медицинские сестры возвращают тебе твое самоуважение и веру в самого себя.
Первое, что я увидел, открыв глаза, были глаза моего сына Хакобо. Я помню, что говорил это ранее. Но это было начало моего возвращения, первый день оставшейся мне части жизни.
