Что они сделали с моей родиной
Для этих, да, такая огромная трагедия - революция, коммунизм, Система. Они заплатили очень высокую цену. Глаза моего друга разбегаются во все стороны, как будто он хочет запечатлеть навсегда все, что он видит.
Может быть, в последний раз. Конечно, в последний раз. И, так как он не может ничего исправить, жалобно шепчет:
— Боже, Боже!.. Что они сделали с моей родиной?
Он останавливается внезапно, удерживая мои руки. Мы садимся на скамью. И он начинает плакать. Я не знаю, что делать, что говорить. Мне слишком больно от его боли.
—Прости меня. — просит он. — Какой стыд - эта сцена... Раньше, ты никогда меня таким не видела. Но мои годы: ты знаешь? Мне много лет и я слишком устал. Устал волноваться с тех пор, как я здесь, устал от того, что должен скрывать мою грусть целый день, что должен играть оптимизм и радость перед ними, перед моими... Я иду в гостиницу каждую ночь и плачу как ненормальный, как глупец... Я устал от всего. От жизни... От всего.
Он знает, что уезжает завтра, что десять дней пребывания "французского туриста" закончились. И еще, он знает, что будет слишком тяжелым новое путешествие, новое возвращение на свою родину. Будет очень поздно.
— Что они сделали с моей чудесной страной? ' Он смотрит вокруг себя, ища что-то, чего не находит. У него влажные глаза. Он повторяет: "Прости меня". И он добавляет потом очень тихим голосом: "Нет, нет... Это не действует. Так нет. Этого не было... Это не..."
Одно из главных моих желаний было увидеть Григория Козинцева, этого великого кинорежиссера ("Дон Кихот", "Гамлет", "Король Лир"...), считавшегося большим авторитетом в Советском Союзе. Я узнала его восемь лет назад, на Фестивале в Сан-Себастьяне, когда русские участвовали в фестивале впервые, и на него возлагали большие надежды. Тогда демонстрировался "Дон Кихот Ламанчский", сопровождаемый непрерывными аплодисментами. Николай Черкасов, необыкновенный актер, который умер вскоре после этого, принимал, стоя, эти бурные овации вместе с Козинцевым.
Мы стали в течение тех дней очень хорошими друзьями. Я вновь увидела советского режиссера в мой предыдущий приезд в СССР. Он был в Москве. Но его город - Ленинград, и я хотела видеть его здесь, в его доме. Он позвонил мне из его "дачи" в деревне, в семидесяти километрах.
— Я живу здесь уже несколько месяцев, — говорит он, - потому что я заканчиваю книгу, а в Ленинграде гораздо труднее работать спокойно... Но я увижу вас. Я жду вас в пятницу в моем доме.
