Новое и интересное / Nuevo e interesante

 

Эмма Гарсиа: Добрый день. Какое удовольствие, какая радость видеть тебя, Рафаэль!

Рафаэль: Добрый день.

Эмма Гарсиа: Мы разговаривали с Росио Карраско… Садись, пожалуйста, сюда, Рафаэль. Мы связались с ней, не знаю, имел ли ты возможность услышать её. Она хотела отправить тебе послание.

Рафаэль: А я думал, что она будет здесь. Ой, она на экране! Как дела, Росио (обращаясь к ней)? Ты где находишься?

Росио Карраско: Здравствуй! Я хотела поприветствовать тебя. Узнала, что ты будешь в этой передаче. Я нахожусь в Вальядолиде с программой «Punto de partida».

Рафаэль: Как хорошо, я очень рад.

Росио Карраско: Когда мне сказали, что в программе будет Рафаэль, я ответила: «Он превосходный и он – её Рапи. Потому что она называла тебя так». 

Рафаэль: Всю жизнь, это так.

Росио Карраско: Ну, а я люблю тебя, люблю и обожаю.

Рафаэль: Большое спасибо, девочка. И я тебя тоже. И ты об этом знаешь, целую тебя.

 

 

Эмма Гарсиа: Это была Россио Карраско! Сколько любви ты получаешь всегда Рафаэль! И уже столько лет.

Рафаэль: Но ведь это очень хорошо. Правда?

Эмма Гарсиа: Это то, что ты заслужил и получаешь это не только тогда, когда находишься на сцене, но и когда ты – вне её.

Рафаэль: Ну, надо вести себя хорошо, делать всё хорошо, чтобы люди тебя любили, ценили. Не опускаться с годами. Тогда ты всегда будешь выходить победителем.

Эмма Гарсиа: Тебе не кажется, что Росио Карраско была очень взволнована, когда разговаривала с тобой?

Рафаэль: Дело в том, что эта семья меня очень любит. Мы любим друг друга уже много веков (все смеются). С Росио, её матерью, мы смогли сделать кое-что интересное на сцене, мы много смеялись, прекрасно понимали друг друга всегда, всю жизнь. 

Эмма Гарсиа: Что было в ней такого, что повлияло на такие вот отношения между вами? Это некая химия?

Рафаэль: Первое – её несравненный голос. Второе – она была очень хорошим человеком.

Эмма Гарсиа: Если я попрошу тебя поделиться каким-нибудь воспоминанием о ней? Это возможно?

Рафаэль: Самые лучшие мои воспоминания о Росио – всегда те, когда мы находились вместе на сцене. Это, когда мы оба могли проявить себя наилучшим образом, мы прекрасно понимали друг друга.

Эмма Гарсиа: И мы в этом убедились. Мы, кто следил за твоим творчеством. Рафаэль, как мне хотелось видеть тебя здесь.

Рафаэль: И я очень хотел тебя видеть. Я видел тебя по телевидению, на твоей родине. 

Эмма Гарсиа: Да? Там в Доностии*?

Рафаэль: В Сан Себастьяне. Не знаю, это было ТВ Сан Себастьяна или Бильбао.

Эмма Гарсиа: И в том, и в другом городе: и в Бильбао, и в Доностии. Но это было так давно.

Рафаэль: Да, знаю, но я уже давно туда езжу (смеётся). Уже много лет я бываю везде.

Эмма Гарсиа: К счастью, уже много лет мы имеем удовольствие следить за твоим творчеством. Говоря о годах, хочу, чтобы ты посмотрел на эту фотографию.

НА ЭКРАНЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ ФОТО 60-Х ГОДОВ.

 

Рафаэль: Ух ты, мой отец и затылок моего младшего брата.

Эмма Гарсиа: Это было в Париже?

Рафаэль: Да, когда я впервые выступал в Олимпии. Мой отец не хотел ехать туда, он не хотел лететь на самолёте, но всё-таки полетел.

Эмма Гарсиа: И мы видим его взволнованным, он целует тебя после твоего триумфа, и это было более 50 лет назад.

Рафаэль: Знаешь, в Мадриде он каждый день ходил на мои концерты. Он залезал наверх и потом говорил мне о своих впечатлениях. Но люди никогда его не видели, он поднимался куда-то высоко.

Эмма Гарсиа: И что он тебе говорил?

Рафаэль: Например, я просыпаюсь утром, а он, побывав на Гран Виа, во Дворце Музыки, где я выступал, говорит мне: «Сын, я только что оттуда», - «Откуда, папа?», - «Оттуда, где ты будешь петь. Ужас, сколько там людей!», - «Там уже люди?», - «Такие очереди, огибают здание!». Таким был мой отец. Он имел хороший контакт с публикой.

Эмма Гарсиа: Потому что ему нравилось чувствовать гордость за тебя, Рафаэль.

Рафаэль: Да, он гордился мной. Но мне стоило больших трудов уговорить его бросить работу. Я ему говорил: «Не нужно больше подниматься на леса». А он мне: «Какое я имею отношение к тому, что ты стал тем, кем стал?».

Эмма Гарсиа: Очень большое отношение.

Рафаэль: Но я понимаю его. Он хотел мне этим сказать: «Я делаю то, что умею делать. Ты занимайся твоими делами, а я – моими». Но с этим мы справились, когда я попросил его построить для меня дом в Малаге. Тогда я сумел сбросить с себя беспокойство от того, что он каждый день поднимался на леса, и с ним могло что-то произойти.

Эмма Гарсиа: Понятно, ему непросто было привыкнуть к тому, что его сын, один из его сыновей, имел триумфы, которыми он с одной стороны гордился, но в то же время ему непросто было это воспринять. 

Рафаэль: Да, он говорил: «Я в этом не виноват». Он был хорошим человеком.

Эмма Гарсиа: Мы сейчас видели фотографию 52-летней давности, но ты опять только что приехал из Парижа.

Рафаэль: Да, я выступал там в воскресенье, и вернулся в понедельник. Буду ездить туда часто, Олимпия для меня – точка отсчёта и означает очень многое. Этот последний концерт показал, что публика по-прежнему со мной спустя 50 лет, а это много лет. Олимпия сейчас другая по сравнению с той, какая была раньше. Более новая, более комфортабельная.

Эмма Гарсиа: Обновлённая?

Рафаэль: Да, обновлённая.

Эмма Гарсиа: Как ты себя чувствовал там спустя столько лет?

Рафаэль: Я искал гримёрную Пиаф, как и в первый раз, когда моим импресарио там был Кокатри.** Он тогда сказал мне: «Рафаэль, это гримёрная мадам Пиаф». И я заплакал. И он, бедный, не понял, почему. Дело в том, что за два или три месяца до этого со мной и с ней подписали контракт, чтобы мы выступили в Валенсии, на празднике Фальяс, в отеле Parador Troc или Foc, в одном из них. Но она заболела, и мне дали другую певицу, которая её заменила, Жюльетт Греко. Затем Пиаф умерла. Я всё это знал, она была моим кумиром всю жизнь. И, когда мне сказали, что это была её гримёрная, где она переодевалась, я заплакал. В этот раз я пошёл прямо в её гримёрную, но там уже было совсем не то. То есть гримёрная была, но совсем другая, более современная – больше зеркал, больше света, но уже не та.

Эмма Гарсиа: Какие воспоминания, сколько ассоциаций и какие эмоции! Вернуться туда и вернуться с триумфом, будучи самим собой, тем самым.

Рафаэль: Немного лучшим, потому что мы совершенствуемся. Каждый день. В этом году мне опять предстоит взять одну высоту – ту, где я не был уже лет 12 или 14, Карнеги Холл в Нью-Йорке, я снова туда возвращаюсь. Эти противопоставления спустя годы, волнуют мне душу, они мне очень нравятся. Это, как экзамен.

Эмма Гарсиа: Как ты воспринимаешь эти экзамены, как ты их называешь?

Рафаэль: Спокойно, без нервов, стараясь дать публике лучшее из того, что я умею, возбуждая в ней желание аплодировать мне стоя, и я говорю себе: «Всё хорошо, машина по-прежнему работает».

Эмма Гарсиа: Получается, что ты дебютируешь каждый день.

Рафаэль: Дебютирую каждый день.

 

 

Эмма Гарсиа: Когда тебе аплодировали здесь, я видела, что тебе это нравится. Всю жизнь ты слышишь эти аплодисменты и получаешь эту любовь.

Рафаэль: Всю жизнь… Нет. Я очень хотел слышать их, когда мне было лет 13–14–15. И уже лет в 16 это началось.

Эмма Гарсиа: Но ты начал петь гораздо раньше.

Рафаэль: Я пою, и думаю, что все об этом уже знают, с 4-х или с 4-х с половиной лет – в церковном хоре при церкви Сан-Антонио, где я был солистом. А вообще я пою всю жизнь. Тогда я пел другие песни, отличные от сегодняшних, но в любом случае я пел.

Эмма Гарсиа: И у тебя по-прежнему молодое сердце, и ты всё такой же современный, как я заметила…

Рафаэль: Только сердце (смеётся)?

Эмма Гарсиа: Нет-нет, что ты, и всё остальное тоже, но сердце – это самое главное, чтобы жить и отдавать себя людям.

Рафаэль: И печень тоже.

Эмма Гарсиа: И печень тоже. Потом поговорим о твоей печени, которая столько неприятностей причинила тебе, а потом подарила тебе жизнь.

Рафаэль: Столько радости она мне принесла!

Эмма Гарсиа: Смотри, мы сейчас разговариваем с тобой. Вообще-то Рафаэль мог бы спокойно сидеть дома со своей семьёй, или путешествовать, или делать то, что ему больше всего нравится – петь, но у себя дома. Но ведь нет. Нам выпала удача, чтобы он продолжал концертную деятельность, продолжал гастролировать, и чтобы сегодня он присутствовал здесь, в программе «Viva la vida».

НА ЭКРАНЕ ПРОХОДЯТ КАДРЫ ХРОНИКИ ВЫСТУПЛЕНИЙ РАФАЭЛЯ, А ТАКЖЕ КАДРЫ, ГДЕ ПРИСУТСТВУЮТ ИЗВЕСТНЫЕ ЛИЧНОСТИ И ЧЛЕНЫ ЕГО СЕМЬИ. 

Речь в этом фрагменте видео идёт о следующем:

Голос за кадром: Абсолютный аншлаг. Лучшие театры Европы покоряются несравненному Рафаэлю, представляющему тур «Loco por cantar». Несколько дней назад артист очаровал своих поклонников, приехавших из разных стран мира, своим концертом в прославленном парижском театре Olympia, в котором он не выступал 52 года. Его уникальный голос и самобытная манера исполнения позволяют ему почти 60 лет отдавать себя музыке и своим поклонникам. Его семья – основная опора в жизни.

Наталия Фигероа, жена Рафаэля: Думаю, что нам повезло обоим. Мы прекрасно понимаем друг друга, и мы всегда вместе.

Голос за кадром: Они вдвоём создали прекрасную семью, которая растёт. У них уже восемь детей их детей, как нравится говорить Рафаэлю. Его дочь Алехандра согласилась ответить на наши вопросы:

- Они зовут его дедушкой? Как зовут его внуки?
- По имени.
- Какой кокетливый у тебя отец.
- Нет, это не кокетство. Свою роль он исполняет хорошо, и он счастлив этим. Просто ему не нравится это слово.

Голос за кадром: С самого начала он имел поддержку со стороны своих родителей, что было для него очень важно.

Рафаэль: Я благодарен своим родителям не за то, что они помогали мне, они и не могли помочь мне ни в чём, а за то, что они не заняли позицию против. Они дали мне возможность делать то, что я хочу.

Голос за кадром: Диво романтической баллады может похвастаться тем, что он нравится новым поколениям. Если не верите, спросите у детей его детей.

Мануэль Мартос, младший сын Рафаэля: Наши старшие мальчики были на концертах Рафаэля, и они в восторге. Они знают все его песни.

Голос за кадром: Рафаэль очаровывает всех, где бы он ни выступал. Его дуэты с другими исполнителями – это история. Он всегда оставляет след и приобретает больших друзей.

Монсеррат Кабалье: Спасибо, Рафаэль, за то, что ты – хороший друг. Целую тебя. 

Голос за кадром: Он настолько выдающийся, что в скором времени он выступит ещё в трёх европейских театрах, очень известных во всём мире. Кроме Санкт-Петербурга и Москвы он споёт в легендарном театре Royal Albert Hall в Лондоне. И сегодня мы поднимаем занавес, чтобы встретить Рафаэля. 

 

 

Эмма Гарсиа: Рафаэль, какая гордость принимать тебя здесь!

Рафаэль: У меня прекрасная творческая жизнь. Я очень благодарен людям, благодарен композиторам за то, что они написали такие чудесные песни для меня, особенно Мануэлю Алехандро, разумеется. Благодарен также и очень доволен своей семьёй, которую мы создали вместе с моей женой. Мы продолжаем плыть по течению, Наталия и я. Немного позади, за нашими детьми, мы заботимся о них, как и раньше, а также об их «войске», которое следует за ними. Их уже восемь, и они все очень красивые.

Эмма Гарсиа: Как ты выдерживаешь ритм стольких концертов? Ты только что приехал из Парижа, потом, как мы слышали, ты поедешь в Москву…

Рафаэль: Послезавтра уже.

Эмма Гарсиа: Послезавтра, и в последующие месяцы ты продолжишь свои концерты по Испании. Откуда ты черпаешь эту силу? Такую жизненность?

Рафаэль: Сила исходит от желания делать то, что делаешь. Если мне нравится петь, и я это делаю, мне хватает пищи для этого. Кроме того у меня есть семья, которая поощряет мои действия. Они меня не подталкивают, нет, моей жене, например, не очень нравится, что я так отдаюсь работе, но они знают, что я бесконечно счастлив имея её, и они сами меня воодушевляют. Например, по воскресеньям, когда мы собираемся за обедом, считается хорошей вещью поговорить о проектах папы: «Что ты собираешься делать?» - «То-то и то-то».

Эмма Гарсиа: У тебя всегда имеются какие-то проекты?

Рафаэль: Нет, это реальные вещи.

Эмма Гарсиа: Ещё лучше. Проекты, которые реализуются.

Рафаэль: Если тебе скажут, что это проект, он может потом не состояться.

 

 

Эмма Гарсиа: Когда тебе нужно дать концерт, неважно где, в Испании, или за её пределами, что ты чувствуешь до выхода на сцену?

Рафаэль: Знаешь, я очень спокоен. Раньше я очень нервничал. До пересадки печени. Сейчас нет. Я выхожу, чтобы встретиться с ними, со зрителями, чтобы вместе с ними получить удовольствие, и мне очень хорошо. Это самые лучшие два с половиной часа, к тому же я ещё и работаю при этом. Это чудесно, моя профессия прекрасна. Если тебе это нравится, это здорово.

Эмма Гарсиа: И тебе ведь это нравится, тебя это захватывает!

Рафаэль: Это должно нравиться, но я знаю многих моих товарищей, артистов, которым это не так уж и нравится. Они весь день спрашивают, который час, чтобы знать, когда им нужно выходить. Я тоже спрашиваю, но я не ношу часы.

Эмма Гарсиа: Ты никогда не носишь их?

Рафаэль: Нет, хотя я самый пунктуальный в мире человек.

Эмма Гарсиа: И как ты это делаешь?

Рафаэль: Я бы тебе рассказал один анекдот, но он очень плохой, лучше не буду.

Эмма Гарсиа: Ну, расскажи.

Рафаэль: Мне как-то рассказали такой анекдот. В нем говорится: «Я не ношу часы. – А когда ты ночью встаёшь, ты не знаешь, который час? – Я играю на трубе. – Как это играешь на трубе? – Да, на трубе. И всё время один голос произносит: Кто этот сукин сын, который в три часа ночи играет на трубе?» (смеётся). Вообще я невероятно пунктуален, хотя у меня нет часов, и никогда их у меня не было.

Эмма Гарсиа: Пунктуальный и дисциплинированный, потому что полагаю, что всю жизнь давать концерты, отдаваться зрителю так, как ты это делаешь, мне рассказывала одна коллега…

Рафаэль: Если артист не дисциплинированный, у него будут проблемы. Нужно быть дисциплинированным. Искусство потом придёт, но дисциплина должна быть. Иначе это просто развлечение.