Новое и интересное / Nuevo e interesante

В эти дни Рафаэль дал бесчисленное число интервью самым разным СМИ. Какие-то из них мы уже публиковали на нашем сайте, какие-то ещё ждут своей очереди. Вчера в очередной раз Рафаэль побывал на радио, в утренней программе “Las mañanas”. Разговор шёл в основном о его новой работе – диске “Resinphónico”, а также о некоторых других моментах его творчества. Разумеется, фрагменты песен нового альбома звучали неоднократно. Поскольку многие вопросы и ответы на них в этом интервью являются для нас с вами повторением того, что мы уже слышали в предыдущих беседах, этот разговор мы передаём в виде резюме, с некоторым сокращением. Самые важные моменты беседы, разумеется, здесь представлены. Беседу вёл Альфредо Менендес (Alfredo Menéndez), но кроме него в студии были и другие журналисты, которые тоже задавали Рафаэлю свои вопросы.

 

Фотографии, которыми мы располагаем, сделаны вчера, во время посещения Рафаэлем Радио.

 

http://www.rtve.es/radio/20181127/raphael-Las mañanas

Рафаэль. Говорит, что он никогда не менялся, а эволюционировал, что ему не нравится стоять на месте, а всегда идти только вперёд и изобретать что-то новое. Говорит, что у него много работы, между тем кто-то из ведущих замечает, что он хорошо выглядит.

Альфредо Менендес. Заводит речь о том, что диск, вышедший в свет, уже невозможно исправить. Если в нём есть какие-то дефекты, они так и останутся в записи, то есть на самом диске.

Рафаэль. В ответ замечает, что исправить дефекты можно, но только в новом выпуске диска. То, что уже имеется на звуковой дорожке, так и останется на ней, если диск уже вышел в продажу. Развивая эту мысль, он говорит, что после выхода его записей в свет, он никогда их больше не слушает. Он видит в них дефекты, которых в момент записи не замечал, и приводит в пример песню “Cuando tú no estás”. В той записи, растиражированной в миллионах экземплярах, есть весьма существенный дефект, о котором он уже несколько раз говорил в прошлых своих интервью. Вместо слов “entre tinieblas” он произносит “trinieblas”. Каждый раз, когда где-то ему приходится слышать ту или иную свою песню, он знает, где наступит момент, в котором имеется определённый дефект, и от этого ему становится немного не по себе.

Альфредо Менендес. Говорит, что трудно придумать такой вопрос, который ещё ни разу не был задан Рафаэлю, тем не менее, задаёт ему вопрос о том, как началось сотрудничество с Лукасом Видалем.

Рафаэль. Относительно невозможности задать какой-то незнакомый вопрос, говорит, что многие похожие вопросы, задаваемые разными журналистами, звучат по-разному и часто имеют свои нюансы, отчего и смысл вопросов порой разнится с другими похожими вопросами. 

О своём знакомстве с Лукасом Видалем Рафаэль рассказывает историю, уже известную нам из предыдущих интервью. То есть о том, что его импресарио, Роса Лагарриге, позвонила ему однажды и сказала, что некий молодой композитор, проживающий сейчас в США, пожелал получить присуждённую ему премию, из рук Рафаэля. Он, Рафаэль, не был знаком с этим композитором, но согласился вручить ему заслуженную награду. Оказалось, что Лукас Видаль – внук основателя знаменитой испанской фирмы грамзаписи “Hispavox”, которую в своё время так прославил Рафаэль, выпустив под этой маркой десятки своих дисков. Лукас Видаль с детства знал все песни Рафаэля и был его большим поклонником. Во время их встречи, когда речь зашла о диске “Sinphónico”, который, по словам Лукаса, ему очень понравился, и поступило предложение от Рафаэля придумать что-то новое, что-то такое, что являлось бы неким плюсом к тому, что уже было создано раньше, нечто экстра. Это новое Рафаэль просил для своего нового диска. 

Рассказывая о “Resinphónico”, Рафаэль поясняет, что ему очень понравилась работа Лукаса. Электронная музыка, по его мнению, смягчает некоторые звуки, исполняемые симфоническим оркестром. Для него эта возможность сочетания электронного звучания с симфоническим стала подлинным открытием. Он рассказывает, что все песни для нового диска выбирал он сам. Это многие его старые хиты с красивыми мелодиями, хотя некоторые из них довольно сложны для исполнения. Современные песни для диска “Resinphónico” не подходят, потому что их мелодии слишком коротки и просты. По словам Рафаэля, ему прекрасно работалось с Лукасом. Им не приходилось спорить, было полное взаимопонимание и согласие.

Один из журналистов. Спрашивает, как ему работалось в студии Abbey Road, не ощущал ли он чего-то магического, находясь там.

Рафаэль. Отвечает, что он записывался в великолепных студиях мира, но признаёт, что Abbey Road, учитывая её историю, где работали великие звёзды, имеет нечто особенное, то есть этот плюсик, это “re”, которое содержится в названии его диска. Присутствие в этой студии можно сравнить с первым посещением лучших театров мира, во многих из которых ему приходилось выступать. Это Мэдисон-Сквер Гарден, Карнеги-Холл, Радио-Сити, или же театр Сарсуэла в Мадриде, где он дал самый первый свой концерт. Также театр Реаль, причём он помнит тот театр, прежних времён, когда он имел особую значимость, и в этом театре 17 декабря он даст концерт “Resinphónico”, куда билеты уже проданы. Два часа спустя после открытия продажи ему объявили: "C'est fermé" – закрыто, продажа окончена. Продолжая тему, Рафаэль говорит, что театр Реаль (Королевский театр), имеет особенную ауру. Не только из-за великолепной акустики, во многих театрах она прекрасная, а из-за своей истории. Этот театр относится к той категории, которую имеет и театр Сарсуэла, и парижская Олимпия, и Альберт Холл или Палладиум в Лондоне, Оперный театр в Москве или Санкт-Петербурге (видимо, он имеет в виду Большой и Мариинский театры – прим. переводчика), театр Оперы в Австралии. Все эти театры благодаря своей истории очень значимы во всём мире, это чувствуется даже в гримёрных. Рафаэль привёл пример того, насколько он был впечатлён, когда вошёл в гримёрную, где когда-то бывала Пиаф. На комментарий о том, что другие артисты будут так же впечатляться, войдя в гримёрную Рафаэля, он засмеялся и сказал, что не знает, как будет, но что это уже другая история.

 

Альфредо Менендес. Признался, что, когда они объявили о том, что к ним в студию приедет Рафаэль, у них вырубился WhatsApp. Было столько звонков, что их телефон не выдержал, но всё-таки некоторые звонки они сумели сохранить.

Гитарист из Малаги. Рассказал историю, как однажды на карнавале группа музыкантов, в которой он состоял, решила исполнить песню Рафаэля, популярную, которая так часто звучит сейчас (он не назвал её), они долго тренировались, чтобы правильно и красиво издать звук, похожий на трубу. У них вышло всё очень хорошо, и это был лучший карнавал в его жизни.

Женский голос. Молодая женщина (по её словам, ей 18 лет), слушает песни Рафаэля с раннего детства. Обожает его, была на его концерте, и ей очень нравится его последний диск, она считает, что он может стать настоящей “бомбой”. 

Рафаэль. Рассказывает, что его публика сейчас очень разная, на его концерты приходят люди самых разных возрастов, среди них немало молодёжи. Он рассказал, как однажды его впечатлило присутствие большого числа молодых людей, хорошо одетых, когда он впервые давал концерт в сопровождении симфонического оркестра. Это было в Уэльве, на его родине, в Андалусии. Тогда впервые ему аккомпанировал симфонический оркестр, и о его туре “Sinphónico” ещё не было и речи. Кто-то из его сопровождения предложил ему заглянуть из-за кулис в зал, и его впечатлил не столько аншлаг в том театре, сколько сама публика. Было много молодёжи, одетой согласно статусу симфонического концерта. 

Рафаэль. Отвечая на вопрос о подписи дисков, сказал, что он будет продолжать эту традицию. Таким образом, люди видят, что он жив – здоров, что он присутствует. Он также общается с публикой посредством соцсетей. Не столько, может быть, как другие артисты, но пользуется этим средством связи.

Альфредо Менендес. Говорит, что WhatsApp им починили, и у них опять появилась связь, они приняли ещё один звонок.

Женский голос. Задаёт вопрос: Были ли какие-нибудь песни, которые ему запрещали петь во времена Франко, или песни, тексты которых подверглись цензуре. Пел ли он для Франко, и нравился ли он ему (Рафаэль Франко).

Рафаэль. Не имеет никакого понятия, нравился ли он Франко или нет, но петь для него ему приходилось, как и многим другим очень популярным артистам. Петь в резиденции Франко предлагали только очень известным артистам, очень важным, значимым. Это считалось престижным. 

Что касается цензуры, лишь в одной песне ему пришлось изменить слова – в “Un muñeco de madera”. Одна, казалось бы, безобидная фраза не устроила кого-то, и он записал песню без неё, хотя на концертах он её произносил так, как её написал Мануэль Алехандро.

В очередной раз в студии предлагают послушать песню “Que sabe nadie”, о которой Рафаэль говорит, что это НАСТОЯЩАЯ ПЕСНЯ. Как бы ни были хороши другие, эта для него всё-таки самая важная. Это первая песня, с которой его обычно идентифицируют в Испании. 

После нескольких фрагментов песен с диска “Resinphónico”, в студии заводится разговор о тех, которые были исполнены Рафаэлем на разных языках: “Amor mío” на японском, “Light my fire” на английском, “Natascha” на немецком. Комментируя эти песни, Рафаэль говорит, что на немецком языке ему было легче всего петь. Из всех записей, которые он сделал на иностранных языках, больше всего он был доволен своим исполнением на немецком. На японском петь было нелегко, но он произносил слова чисто фонетически, не понимая их значения. Прозвучала также “Yo soy aquel” на французском, а также “Something” Джорджа Харрисона на английском, и журналистами было отмечено, что его исполнение очень отличается от авторского.

Интервью заканчивается объявлением ближайших концертов Рафаэля в Кадисе, Мадриде, России, Франции.