Новое и интересное / Nuevo e interesante

Разговор о словах песен “Que sabe nadie”, “Escándalo”, об имитации и подражании, о Наталии и её отце, о собственном способе смотреть в камеру, о худшем концерте и о многом другом.  

Херардо Росин: Говорит, что вчера он решил послушать песни своего детства, а также песни Рафаэля. Он был поражён, насколько мастерски Рафаэль, находясь на сцене, ведёт диалог со зрителем, с которым он и разговаривает, и которому он отвечает. Этого не делает никто. И чувствуется, что Рафаэль сам получает от этого удовольствие. Он будто адресует слова песни кому-то конкретному и задаётся вопросом: “Что могут знать о нём посторонние люди? Откуда им знать, что ему нравится, а что не нравится?” Херардо встаёт из-за стола, пытается найти слова некоторых песен, но не находит их.

Рафаэль: Знаешь, это всё произведения моего композитора Мануэля Алехандро. Он всегда был моим предвестником. В 1972г. он написал для меня диск, который назывался “Volveré a nacer” – “Вернусь к рождению”. То есть 30 с лишним лет назад он знал, что со мной произойдёт.

Херардо Росин: Невероятно, невероятно! И это тексты, в которых речь идёт о тебе?

Рафаэль: Да. Найдите мне список песен (обращаясь к залу). 

Херардо Росин: Нет, не надо, я могу поговорить с тобой о конкретных текстах.

Рафаэль: Скажи мне название песни, и я подскажу тебе слова.

Херардо Росин: Это не важно, я хочу сказать, что у тебя много песен, в которых ты как бы отвечаешь кому-то. Например: “Да что они могут знать обо мне, что мне нравится, а что нет…”. Как называется эта песня?

Рафаэль: “Que sabe nadie”.

Херардо Росин: “Que sabe nadie”! Конечно же. Это ведь надо уметь так держаться на сцене, “отвечая” кому-то, и делать это так увлекательно.

Рафаэль: Это правда, сцена - она словно храм.

Херардо Росин: (Обращаясь к помощникам) Дайте мне, пожалуйста, текст этой песни. Я выделю две строчки, а потом мне нужен будет весь текст.

Рафаэль: “Кто может знать о моих секретах и моих желаниях, о моём образе жизни, что меня беспокоит, о моих мечтах?”. Кто может знать об этом? 

Херардо Росин: Как красиво!

Рафаэль: “И никто никогда не узнает об этом, потому что я сам этого не знаю”.

Херардо Росин: Да, здесь есть такие слова: “Я сам не знаю, чего хочу”. Действительно, разве могут люди знать столько? ... Тебе всегда доставляло удовольствие отвечать людям песнями или были моменты в жизни, которые тебя сердили? 

Рафаэль: Нет, с публикой у меня никогда не было проблем в этом смысле. Никогда не было такого, чтобы я сердился на что-то. Я получил благословление и не имею права жаловаться на что-либо. Жизнь мне дала слишком много.

Херардо Росин: Из всех твоих песен, которые завтра будут звучать в театре Gran Rex... 

Рафаэль: С симфоническим оркестром.

Херардо Росин: “Raphael Sinphónico”! Какая красота! “Sinphónico” – это впечатляюще. В какой из всех твоих песен больше всего говорится о тебе? Какая из них твоя “My Way”.

Рафаэль: “My Way”, я её пел. Я был первым, кто спел её на испанском языке.

Херардо Росин: “My Way” – это “A mi manera”.

Рафаэль: Да, “A mi manera”. Я не могу выбрать песню. Это зависит от конкретного дня, от настроения, от того, каким я встал утром. Я не имею и не должен иметь любимую песню. Я должен их любить все, потому что одним людям нравится одна песня, другим другая, и не обязательно та, которая нравится мне. 

Херардо Росин: Мне кажется вполне естественным, что за те 55 лет, что ты поёшь, в разные моменты жизни тебя волновали разные песни: то одна, то другая. Но сейчас у меня вопрос такой: завтра ты поднимешься на сцену театра Gran Rex, какая из твоих песен тебя сейчас волнует особенно, какую тебе больше всего хотелось бы донести до зрителей и спеть для них? 

Рафаэль: В эти дни – “Loco por cantar”. Это моё удостоверение личности. Я просто с ума схожу от той радости, которую мне приносит пение. Я безумно люблю петь. Песня на самом деле называется “Igual”, Igual loco por cantar. И я попросил автора оставить название “Loco por cantar”. Он мне сказал, что песня называется “Igual”. Я ответил, что знаю, но пусть будет “Loco por cantar”. И мой новый спектакль, премьера которого состоится 20 апреля, в Испании называется “Loco por cantar”. Это на самом деле моё удостоверение личности, я ведь с ума схожу от того, что пою.

Херардо Росин: Спрашивает, сколько раз Рафаэлю рекомендовали жестикулировать меньше? Свой вопрос он поясняет, рассказывая о том, что часто бывает так, что видя хорошего артиста, вдруг появляется кто-нибудь очень умный (гений), который начинает давать советы артисту – как он должен себя вести и что делать.

Рафаэль: Нет, у меня не было такого. У меня был менеджер, его уже нет с нами, по идее, его работа заключалась в том, чтобы поправлять меня, если я делал что-то не так, но он был таким большим моим поклонником, что ему казалось великолепным всё, что я делал. 

Херардо Росин: На самом деле мне и всем моим товарищам, очень нравится то, что ты делаешь... У тебя очень особенный, очень театрализованный способ исполнять песни. 

Рафаэль: Способ, который тут же начали имитировать.

Херардо Росин: Начали копировать?

Рафаэль: Да, но копировать плохо, они его искажают.

В студию залетели два голубя, один из них задел крылом голову Рафаэля. Сценарием программы такое не было предусмотрено, и Херардо, чтобы выйти из несколько неловкого положения, в шутливой форме объяснил, что вот так они живут всю неделю: к ним залетают голуби, и что таким образом им удалось произвели новый эффект в программе. Он мягко извинился перед Рафаэлем, который лишь улыбнулся и сказал, что ничего страшного не произошло.

Рафаэль: Знаешь, те имитации, которые делаются, на самом деле ими не являются. Имитировать – это очень трудная задача. Меня всё время имитируют в шуточной форме. Когда в Испании снимали фильм обо мне, об этом случае трансплантации, я сказал Хуану Рибо, актёру, исполнявшему мою роль: “Хуан, играй меня, но не имитируй”. И он справился с этим прекрасно! Прекрасно!

Херардо Росин: Даже если тебя это удивит, мы здесь тебя очень любим…

Рафаэль: Нет, не удивит, вы уже это доказали.

Херардо Росин: Даже если тебя это удивит, мы любим тебя очень, но не все люди здесь в курсе того, что ты пережил трансплантацию органа. Многие нас смотрят и спрашивают: тебе сделали пересадку печени?

Рафаэль: Да. Но меня это не удивляет, потому что год спустя после этого, я написал книгу и проехался с ней по всей Америке, я стал пропагандировать свой случай, чтобы люди знали о нём, и чтобы было больше тех, кто решил стать донорами. И я заметил, что многие представители прессы не понимали даже, о чём я говорю.

Далее Рафаэль передал разговор с одной журналисткой из Венесуэлы, которая никак не могла понять, что для того, чтобы пересадить какой-то орган человеку, он не должен для этого умирать. Она была уверена в том, что человек сначала умирает, а потом благодаря новому органу как-то оживает. Сейчас, 13 лет спустя, отмечает Рафаэль, менталитет людей в целом очень изменился. Во всех странах уже существует закон, регламентирующий донорство, а в Чили, откуда он только что приехал, имеются уже 150 тысяч доноров, официально зарегистрированных. Рафаэль говорит, что это прекрасно, что если его усилия по пропаганде донорства идут на пользу этому благому делу, он очень рад этому.

Херардо Росин: То, что больше всего меня удивило из того, что я читал о твоей трансплантации, и о том, как ты дошёл до неё, это что ты даже не замечал того, что много пил. Ты дошёл почти до грани.

Рафаэль: Объяснил Херардо, что не алкоголь явился причиной той проблемы, а гепатит, который разрушил его печень. Алкоголь лишь усугубил течение болезни. На самом деле он и пил-то лишь небольшими дозами. Содержимое маленьких бутылочек, которые имеются в мини-барах отелей и которые даются в самолётах, служило ему снотворным, избавляющим от бессонницы. По большому счёту он практически не пил и не курил. В каком-то фильме ему пришлось закуривать согласно сценарию, но режиссёр тогда заметил, что делал это он не так, как курящие люди.

Херардо Росин: Спрашивает Рафаэля о песнях, какие он собирается петь на предстоящем концерте. Конкретно интересуется “Escándalo”, прозвучит ли эта песня в симфоническом формате.

Рафаэль: Да, конечно, но все хиты спеть невозможно, а основную часть из них я спою, это будет концерт часа на три. Кроме того состоится премьера нескольких песен нового шоу “Loco por cantar”.

Херардо Росин: Как здорово! “Raphael Sinphónico”! Завтра великолепный концерт! Единственный концерт. Все приходите в Gran Rex!

Рафаэль: И последний концерт.

Херардо Росин: Единственный в Аргентине.

Рафаэль: И последний в этом гастрольном турне, который длился два с половиной года. Я заканчиваю его, чтобы начать новое.

Херардо Росин: Ты не останавливаешься. Никогда. Не задерживаешься.

Рафаэль: Зачем? 

Херардо Росин: Да, действительно, зачем? Это было бы скучно.

Рафаэль: Думаю, когда я уйду или когда мы уйдём, у нас будет много возможности отдохнуть.

Херардо Росин: Да, да, отдохнуть ты ещё успеешь. Но есть песни, про которые я хочу кое-что спросить: “Escándalo”.

ПОКАЗЫВАЮТ КЛИП “ESCÁNDALO”.

Херардо Росин: Спрашивает, не в Майами ли был снят этот ролик?

Рафаэль: Это Доминиканская республика. И здесь танцует мой сын, младший. Тут есть танец – рэп, его танцует Мануэль. Сейчас он продюсер моих дисков.

Херардо Росин: Восторгается этим клипом. Говорит, что он замечательный. Звучит великолепно, очень актуально, современно. Далеко не каждому артисту удаётся так записывать клипы.

Рафаэль: Да, надо записывать их именно так, иначе ты отстанешь от времени.

  

  

Херардо Росин: Когда ты записывал “Escándalo”, ты знал, что этой песней ты произведёшь “Escándalo” (Фурор)? 

Рафаэль: Да.

Херардо Росин: Ты подразумевал двусмысленность этого слова? 

Рафаэль: Нет.

Херардо Росин: Это сделала публика.

Рафаэль: Это может сделать только публика.

Они наперебой комментируют популярность этой песни, которая произвела истинный фурор, и которая, как заметил Рафаэль, часто звучит даже на стадионах, где её поют футбольные фанаты. Точно так же, как и “Mi gran noche”.

Херардо Росин: Что ты пьёшь? Мате (напиток, похожий на чай, употребляется преимущественно в Аргентине)?

Рафаэль: Нет, это ромашковый чай.
Херардо Росин: Ладно, про чай потом поговорим. Послушай. Ты знаешь, что с такими текстами песен…

Рафаэль: Но тексты не мои, а Мануэля Алехандро.

Херардо Росин: Ну, ладно, ты их выбираешь и поёшь то, что тебе нравится. (Он листает страницы со словами песен, не находит того, что нужно и просит Рафаэля процитировать начало “Escándalo”).

Рафаэль: Цитируя, произносит такие слова: “...Nos vemos por las esquinas” (“…Мы встречаемся по углам”).

Херардо Росин: Да, и люди думают, что ты встречаешься с кем-то по углам, загоняя этого человека в ловушку.

Рафаэль: Нееет! У меня никаких ловушек, у меня всё всегда открыто. Ловушек нет совсем.

В СТУДИИ СЛЫШАТСЯ АПЛОДИСМЕНТЫ.

Херардо Росин: Но когда ты выходишь и начинаешь петь “…por las esquinas”, это отдает чем-то подпольным.

Рафаэль: Какой ты злорадный (в шутку).

Херардо Росин: Да, я всю жизнь такой…. 

Комментируя эту песню, говорит, что она с одной стороны позволяет Рафаэлю танцевать, увлекаясь ею, а с другой стороны в его исполнении наблюдается игра, некое озорство. 

Рафаэль: Говорит, что этим озорством он заражается от других, что оно взаимное.

Херардо Росин: Просит оценить себя по 10-ти бальной системе относительно озорства, то есть поставить себе какую-то оценку в цифрах. 

Рафаэль: 4, а также 6 – за общительность. Больше не надо. Во всём должна быть мера, иначе будет перебор.

Херардо Росин: “Solamente una vez ame en la vida” (“Только один раз я любил в жизни”). К твоей жизни это применимо? Слова этой песни?

Рафаэль: Да. Я полюбил мою жену, и мы до сих пор вместе. 45 лет женаты. И до этого мы три года встречались, всего 48. 

Херардо Росин: Я читал, что тебе стоило усилий завоевать расположение твоего свёкра?

Рафаэль: С моей стороны это был нокаут.

Херардо Росин: Ты убил его? Ты пришёл к нему и убил его. Я так читал.

Рафаэль: Да. Наталия не хотела, чтобы я пошёл к нему на разговор. Я у неё спросил: “Что плохого в том, если я пойду и поговорю с твоим отцом?”. Она всё время мне говорила, что не надо этого делать. В конце концов, она позволила мне поговорить с ним. И я поговорил. 3 минуты.

Херардо Росин: 3 минуты! И свёкр сдался. Давай так: я – твой свёкр, а ты – Рафаэль.

Рафаэль: Я ему сказал: “Послушайте, сегодня ночью я уезжаю в Буэнос Айрес. Если Вы хотите, чтобы мы были вместе, хорошо. Если же нет, я больше не вернусь никогда. Я вернусь в Мадрид к своим родителям, но на этом мои отношения с Вашей дочерью закончатся, потому что для неё Вы – самый важный человек в этом мире”. Он мне сказал: “Был”, - “Нет, Вы им являетесь сейчас. Но я не хочу иметь врага, и, если Вы не хотите, я больше здесь никогда не появлюсь”. И он у меня спросил: “Где Вы собираетесь обедать?”. Я сказал, что не могу обедать, мне нужно пойти в офис, который находится рядом, чтобы подписать кое-какие бумаги, потому что я уезжаю на несколько месяцев, сегодня ночью я отправляюсь в Буэнос Айрес”. Он спросил: “Но у Вас есть время пообедать сейчас?”. Я ответил: “Если Вы можете подождать меня, я зайду в офис, подпишу то, что нужно и…” - “В этом доме обедают в 2 часа”. – “Хорошо, если вы подождёте меня до 2:30, я успею”. – “Мы подождём”. – “Тогда пока”.

АПЛОДИСМЕНТЫ В СТУДИИ.

Рафаэль: Рассказывает, что благодаря этому способу направлять свой взгляд в камеру, он мог совершать свои гастроли, ведь во время поездок его много снимали. Это даже можно проверить. Наверняка кто-нибудь из тех, кто делал эту конкретную программу, работал с ним и раньше. Когда он приехал впервые в Америку, где его, разумеется, снимали много, он называл те песни, которые собирался исполнять. Но, поскольку операторы не были знакомы с ними, он просил их позволения указывать им, куда нужно направлять объектив, а именно: туда, куда он направлял свой взгляд. Вот таким образом появилась эта форма записываться на ТВ, которая до сих пор копируется другими.

Херардо Росин: Эти музыкальные группы и певцы, которые, глядя прямо в камеру, поют, а потом вдруг отворачиваются, это идет от тебя?

Рафаэль: Это моя школа.

Херардо Росин: Откуда это у тебя? Само пришло?

Рафаэль: Это пришло потому, что я говорил им: “Вы не знаете моих песен, но их знаю я, и я знаю, как мне нужно выразиться в какой-то момент перед публикой, то есть перед камерой. Пожалуйста, если я повернусь, включайте её, потому что мне нужно в этот момент что-то сказать, в песне, разумеется.” Если я пойду туда-то, включите ту камеру, и получится то, что надо.

Херардо Росин: Хорошее объяснение. Таким образом родился способ снимать музыкантов, тот, которым мы пользуемся.

Рафаэль: Тот, который существует до сих пор.

Херардо Росин: Я хочу тебе задать пару вопросов и потом скажу, почему сегодня у нас стоит здесь рояль. Есть на то причина. Знаю, что просить тебя спеть довольно трудно. Не волнуйся, я не буду пытаться это делать.

Рафаэль: Кто придет сюда? Кто будет играть.

Херардо Росин: Кое-что произойдёт здесь. Кое-что из того что тебе нравится. Не надолго, но сначала расскажи мне о наихудшем твоем выступлении, какое было у тебя в жизни, какое вышло плохо.

Рафаэль: Ух ты… их было много.

Херардо Росин: Расскажи о самом плохом.

Рафаэль: Это когда я встаю с левой ноги. Тогда всё выходит плохо.

Херардо Росин: Это, как у меня, абсолютно одинаково. Но сегодня я встал, как надо, и всё выходит хорошо. 

Рафаэль: Да это так, но с некоторых пор, довольно давних, я уже не нервничаю, как раньше при выходе на сцену. И это здорово. Я выхожу уверенно, и у меня есть возможность получить удовольствие. Есть возможность доставить его людям, и самому насладиться действом. 

Херардо Росин: Ты наслаждаешься встречей с публикой.

Рафаэль: Да, но раньше из-за нервов я ничего не замечал, всё проходило очень быстро.

Херардо Росин: Но ты не рассказал мне о твоём худшем концерте. Расскажи мне о нём. Может, это были какие-то технические проблемы…

Рафаэль: Нет, технические проблемы меня особенно не волновали. Я могу петь и без микрофона, если надо. Это не проблема. 

Херардо Росин: Серьёзно?

Рафаэль: Как это, серьезно ли? Вы никогда не слышали этого?

Херардо Росин: Если завтра, например, в Gran Rex ты захочешь остановить оркестр на несколько минут, ты сможешь спеть без микрофона? 

Рафаэль: Конечно.

Херардо Росин: Какая прелесть.

Рафаэль: И это не первый раз, когда я это делаю.

Херардо Росин: Да я видел, как ты это делаешь. И кроме того, у меня есть мои личные воспоминания о твоём концерте в Росарио, это было давно, но я не перестаю спрашивать тебя: был ли такой концерт, который получился очень плохим, очень плохим?

Рафаэль: Был один концерт, когда я упал. Это было давно, в Павильоне – в мадридском зале под открытом небом, где выступали все в Испании.

 

Он рассказал случай, когда в день его концерта в том зале был очень грязный пол, к тому же он был скользким, мраморным. Рафаэль подозвал хозяина и пристыдил его: спросил, не стыдно ли ему, содержать в таком состоянии помещение? Тот дал указания вымыть его. Пол натёрли до такого блеска, что, выходя на сцену, Рафаэль подскользнулся и упал прямо вперёд. Но потом поднялся и сказал публике: “Estoy aquí” - “ Я здесь”. 

Херардо Росин: Estoy aquí, aquí... Ужас! .... От какой из твоих песен о любви ты получаешь наибольшее удовольствие?

Рафаэль: “Amor mío”.

Херардо Росин: Это самая любимая песня твоей дочери?

Рафаэль: Моей дочери? Алехандры? Нет. У неё другие любимые.

Херардо Росин: Но я читал об этом.

Рафаэль: Это любимая песня моей жены. Ей нравятся две: “Amor mío” и еще одна, которая называется “Te estoy queriendo tanto”.

Херардо Росин: Когда ты их поёшь, ты думаешь о своей жене?

Рафаэль: Когда я на сцене, я не могу думать ни о ком, кроме тех, кто сидит в зале. Это их момент. Для моей жены у меня вся остальная жизнь. В момент, когда я пою, передо мной только они, зрители.

Херардо Росин: Ты ищешь что-то, что заставило бы тебя взволноваться?

Рафаэль: Нет, мне этого не нужно. Я сам себя питаю эмоциями. Я сам. Мне не нужно вспоминать что-либо грустное, чтобы вызвать слёзы. Мой ум и мои глаза направлены в публику, которая пришла в этот день. Люди должны выйти с концерта довольными. Всё остальное принадлежит моей личной жизни.