Новое и интересное / Nuevo e interesante

Теплым летнем вечером Тургеневская гостиная, стены которой слышали звучавшие в оригинале произведения Мачадо и Гойтисолы и помнят голос Павла Грушко и Натальи Малиновской, принимала поэта, певца, режиссера, историка, сценариста, политолога, актера - многогранного артиста, которого не зря называют «человеком эпохи Возрождения» – Евгения Понасенкова.

Он предложил публике «Концерт эстетской поэзии», или «Поверхностные» стихи «глубоких» поэтов, и список этих поэтов впечатляет – Готье и Бодлер, Киплинг и Кавафис, Эллис и Лорка, Бальмонт, Гумилев (давняя личная страсть артиста) и Северянин, Бунин, Ахматова… и (как же иначе) Понасенков. Эстет, сплетающий на глазах публики поэтическое серебряное кружево из произведений, отобранные им «по прихоти и похоти», наделен даром видеть большое в малом и малое в большом и отражать эту двойственность и тройственность восприятия мира в кратких, емких и порой непредсказуемо ироничных или парадоксально и философски звучащих фразах, изящество формы и глубина содержания которых заставляют безусловно относить их к поэтическому жанру, несмотря на отсутствие привычных русскому уху концевых рифм и монотонно повторяющегося чередования ударных и безударных слогов, в просторечии именуемого стихотворным размером.

Если в прозе основным является ответ на вопрос «что, где, когда», то в поэзии это - «как?» Как смотрит поэт на окружающий мир, чтобы увидеть в нем то, что не видим мы, и разглядеть, что живущий бок о бок человек - «заря, вольный ветер, весна, рассвет»? Разумеется, через призму своего поэтического восприятия, превращающего монотонную прямолинейность бытия в многоцветную радугу, сверкающую переливами чувств, обретая под пером мастера выпуклость и четкость, глубину и объем, эмоциональную насыщенность и весомость и заставляя слушателя включиться в процесс осмысления мира и понять его с точки зрения автора.

Возможно, это своего рода психологическое насилие над читателем, но судя по реакции публики, эти читатели (или же, в данном случае, слушатели) безмерно благодарны за возможность хотя бы чужими глазами увидеть в сером полотне буден золотые нити, пронизывающие ткань бытия и сплетающиеся в узор, которые различают лишь те, кто знает, под каким углом надо повернуть плоскость нашего существования. Евгений из тех, кому ведомо, как надо смотреть на полотно мироздания – и объяснение этому самое простое: «все потому, что я поэт».

Именно поэту дано так прочитать чужие стихи, что зал замирает в напряжении и тишине (ко всеобщей досаде нарушаемой то шумом за окном, то звонком мобильника, с которым никак не могла справиться затянутая в небесно-голубой атлас дама почтенного возраста) и взрывается аплодисментами почти после каждого произведения. Он читает их, поглядывая в текст, потому что это дает ему возможность, не думая о заминках или ошибках, отдаваться поэтическому потоку (под конец выступления, когда листки разлетаются, Евгений собирает их на пюпитр и грозит пальцем: «Quos ego!»).

Артист, затянутый в строго черное, декламирует стихи в традициях актеров «Комеди Франсез», допускающих самую свободную жестикуляцию и перемену поз во время чтения, и экспрессивные движения его ладоней, взмахи рук и наклоны головы подчеркивают и дополняют его слова, а сдержанная, но богатая мимика, выразительный взгляд и открытая улыбка приковывают внимание слушателей и заставляют почувствовать себя не то сообщниками, не то сотрапезниками на этом празднестве духа. Количество и разнообразие поданных блюд впечатляет, а дополнительно вкуса им придает экзотическая приправа – юмор. Например, после изысканных строк, прочитанных с эстетически безупречными филигранно отточенными каденциями, в одном из произведений вдруг звучит голос Фаины Раневской, которую Евгений весьма небезуспешно имитирует. А потом, сокрушенно разводя руками, жалуется на портрет Гете, который каждый раз, когда он выступает в этом зале, смотрит на него с неодобрением, и это заметно даже на фотографиях (заявление встречает полное одобрение публики, ибо она полностью согласна и грозит портрету страшными карами в виде поворота к стене и лишения его возможности лицезреть представление).

К этой перчинке добавляются такие деликатесы, как вокальные номера, которые просто приводят в изумление. Остается только пожалеть о не самых грандиозных размерах Тургеневской гостиной, явно не достаточной для великолепного голоса Евгения, демонстрировавшего оперную мощь в «Гранаде» и камерную интимность в песнях Вертинского, а итальянская шуточная песня и ария из испанской сарсуэлы (спетая с отчетливым андалузским акцентом) еще раз напомнили о многостороннем даровании артиста, каждая грань таланта которого оказывается состоящей из множества фасетов.

Вокальным номерам аккомпанировал на фортепиано Михаил Сеновалов, также исполнив несколько произведений Баха, что позволило зрителям переключиться на классическую музыку и несколько сбросить эмоциональное напряжение, в котором их держал Евгений (о его уровне можно судить по фразам, типа, «Вы читаете очень эротично», доносившимся из зала, где присутствовали в основном дамы, слегка разбавленные молодыми и не очень молодыми господами).

И в качестве приятного дополнения к выступлению Понасенкова прозвучали стихтворения в исполнении Д. Медведева (актера, играющего в спектакле «Калигула», что идет сейчас в Доме музыки). Одно из них он прочитал дуэтом с Евгением, продемонстрировав мягкую синтонию голосов и эмоциональную согласованность, своего рода аудио-па-де-де, в котором каждый персонаж сохраняет и наиболее четко обрисовывает свою индивидуальность и своеобразие, что лишь подчеркивает их единство и придает уникальное и неповторимое звучание этому произведению, прочитанному мастером и учеником в стилистике хора и антихора.

После такого хорошо скомпонованного концерта, насыщенного прекрасным материалом в отличном исполнении, остается лишь взгрустнуть о том, что закончился серебряный век поэзии, и порадоваться тому, что отличавшие его «вкус и чувства» не канули в прошлое вместе с ушедшей эпохой, а до сих пор доступны нам благодаря разнообразнейшим талантам Евгения и его желанию делиться со своими зрителями тем феноменальным культурно-историческим багажом, которым владеет этот универсал, востребованный в наше время именно потому, что он живет по принципам эпохи Возрождения.

А.И.Кучан