Сolmenar. Аbril 2010

КОЛЬМЕНАР. АПРЕЛЬ 2010

Кольменар - в 28 км к северу от города, и ехала я туда от станции метро “Соль”. После Чамартина поезд, наконец, вышел на поверхность, так что еще раз можно было полюбоваться четырьмя высотками (не так-то много в Мадриде небоскребов, и потому знакомые сверкающие махины даже как-то радуют взгляд).

Поезд в Подмадридье – это тоже отдельная  история. Пожалуй, больше всего он похож на салон самолета. Особенно, если это суббота и народа практически нет - чисто, уютно, тихо. Кольменар – конченая станция, и до него я доехала уже в гордом одиночестве.

Поселок жаркий (в дневное время) и, по сезону, пыльный, лежит уже почти у гор, он совсем патриархальный - 40 тыс.жителей. На всех – пять номеров автобусов, которые ходят раз в полчаса, и три автобуса до Мадрида. До концертного зала автобус шел минут 15, но это  из-за того, что между станцией железной дороги и самим поселком лежит большое необжитое пространство – просто выгоревшая степь (все-таки уже середина апреля) и каменные холмы, изрядно обтесанные человеческими руками. Доехав до поселка, автобус петляет по всем улицам. В основном, в центре четырех-пятиэтажная застройка. По окраинам - двухэтажные коттеджи или особнячки.

На улицах тишина потрясающая, магазины и бары пустые. Изумительно чисто, зелень ухоженная, около домов - дивные заборчики, украшенные вазами, фигурками птиц и т.п., под каждым домом, как водится, - гараж. Машин на улице, впрочем, почти нет. Народу тоже, даже летние кафе полупустые. Видимо, все на работе. Особых достопримечательностей  я не нашла. Напротив концертного зала – большой торгово-культурный центр: универмаг, кафе, танцевальная веранда, парикмахерская (среди ее сотрудников я устроила пропагандистскую акцию – пока мне мыли и укладывали голову, я втолковывала им, как повезло всему населению, что Рафаэль забрался в такую глушь и они могут послушать его прямо дома, в отличие от толпы мадридцев и барселонцев, которым надо было ехать в такую даль, и от некоторых иностранных граждан вроде меня, которые летели сюда пять часов с другого конца Европы).

Рядом с культурным центром - музей под открытым небом, в котором образцы пород, добываемых в местных горах. Поселок обрывается очень резко. Идешь по улице – все мощеное, газоны, домики, фонари, потом – конец: бензоколонка и прямо от последнего дома, от забора – зеленое поле до самых гор.

Концертный зал мест на 1000, не больше, он стоит на холме, под которым проходит дорога, от нее ответвляется проезд во двор. Разумеется, кругом травка и кусты.

На кассе, естественно, висит объявление «Все билеты проданы». Время от времени подходит народ, интересуется и печально отходит ни с чем.

Испанцы приехали к самому началу концерта, так что встречали мы  нашего артиста втроем. Я вообще-то примчалась первой (все-таки глухомань, там автобуса ждать – неизвестно сколько, а такси, в принципе, нет), и поэтому гуляю себе вдоль въезда во двор. Вдруг не меня налетают две дамы: «Рафаэль еще не приехал?», Отвечаю: «Нет, только сейчас управляющий пришел». А сама думаю: с чего они на меня набросились? И иду себе мимо, никого не трогаю, не то, чтобы сидела на лавочке или там на ступеньках и явно как-то чего-то ждала…

Потом уже в зале в зеркало посмотрелась и поняла – я же напялила подписанную футболку и забыла даже. Вот так и сидели на газончике. Когда очередная пара подошла за билетами в кассу и разочарованно отошла, дамы вспомнили, что у Ассоциации остались свободные билеты, быстренько поймали эту пару, созвонились с мадридскими ребятами и договорились о продаже билетов. Ну как же радовались эти поздно пришедшие неудачники!

Когда Хуан подъехал, я как раз стояла слева, так что помахала ему (он-то сам машину водит), и поулыбалась. И  рванула на другую сторону дорожки, к девушкам. Говорю: какой позор – стоит толпа… из трех человек. А они тоже: непонятно, где же все (а было уже 5-40). Минут через пять появилась машина Рафаэля. Маэстро внимательно смотрит в окно и не видит у ворот ни одного человека, и выражение лица у него растерянное и обиженное – как же так, вообще никого? мы вообще-то туда приехали? Пока он объезжал кусты, мы поднялись и подошли к воротам. Маэстро нас, наконец, разглядел, заулыбался, перед нами тормознул, мы как могли, изобразили буйную ораву поклонниц, чем могли, помахали и зубками посверкали взаимно. И с чувством выполненного долга расстались. Дамы мои пошли в бар, а я ушла гулять по городу, а потом решила зайти в парикмахерскую - там я остаток времени и проотдыхала. Но, уж когда к дверям зала подошла, начался кошмар, обступили все, кому не лень, все ж кругом знакомые. Ну, я быстро умчалась в фойе (вход чуть не за час открыли) со своими проблемами. Потом уже просто стояла перед лестницей (фойе ниже уровня вестибюля) как принцесса на именинах и встречала входящих, чтобы уж точно никого не пропустить. Было сплошное «mira quen baila!», кое я время от времени и говорила. Но, в общем-то, приятно, что любят и помнят. Мигель привез мне диск с записью из Винья-дель-Мар, я, в обмен, вывалила девушкам мешок конфет. Так и устроили себе подобие фуршета на ходу.

 

Зал был набит до отказа. В первых рядах, разумеется, – члены Ассоциации и примкнувшие. Публика самая разнообразная, много молодежи. Есть и пожилые люди, многие пришли семьями – не одни только дамы всех трех возрастов.

Общее ощущение камерности и полного интима. То ли за счет того, что зал небольшой, то ли потому, что он удален от центра, так что приехали только те, кто заинтересован по-настоящему и намерен наслаждаться сполна. Атмосфера душевная и почти семейная. Сцена практически пуста – никаких экранов и прожекторов, только рояль – сегодня аккомпанирует лишь Хуан Эстебан. И минимальная линейка софитов под потолком, которая порой уходила на зал, а порой создавала световые узоры на заднике черной, как всегда, сцены.

Однако же, когда Рафаэль вышел на эстраду, встретили его как всегда и везде - зал встал и долго заливался аплодисментами, пока маэстро не дал отмашку и не встал в позу «я начинаю, а вы как хотите». И дальше все пошло своим путем.

Капельдинеры носятся по залу, требуя отключить фото- и видеокамеры, но народ упорно продолжает записывать, правда, камера без конца ныряет в сумку, и полноценного видео не получается. Больше смотришь не в объектив, а в проход – не появится ли цербер..Ведь и конфисковать могут, и будут совершенно правы.

Рафаэль поет, и после каждой песни публика встает и аплодирует. Все, что надо, - тут: и графин, из которой неторопливо наливается вода в стакан, чтобы запить горечь «ты не можешь говорить обо мне плохо», и рояль, верхом на котором восседает маэстро, как на стуле, и, конечно, карманы, в которые так удобно закладывать руки, когда хочется приять хулиганскую позу и вызывающе глянуть в зал, проверяя, как среагирует он на заявление «yo sigo siendo aquel». Зал реагирует адекватно – он уверен, что все именно так и есть, и заверяет в этом артиста. Особый восторг вызывают Inmensidad и Volver a volver, в конце которых он отходит от микрофона и демонстрирует мощь своих легких. Голоса у маэстро хватает, чтобы заполнить этот зал, а тишина стоит мертвая. Мух в зале, к счастью, нет, так что никто не мешает.

 

Естественно, Рафаэль проверяет, не забыли ли зрители, что это вообще такое – любовь. В виде контрольного опроса исполняется хором Estar enamorado. Во время этой песни на зал дается полный свет вращающихся софитов, что создает особое настроение. В середине песни маэстро замолкает и предлагает публике петь дальше. Дудки-с! На второй строчке зал сбивается и затихает. Маэстро сокрушенно разводит руками – я бы хотел, чтобы вы знали мои песни наизусть – и продолжает петь сам, предоставляя зрителям только запев. Ну, уж эти два слова знают все и дружно скандируют их хором.

Сценический дым под мертвенно-зеленым светом словно переносит нас в туманный Лондон, по улицам которого с котелком (вот он, котелок, в руке, протянутой зрителям красноречивым жестом «ну хоть один пенни!») бредет артист в «50 años después». Хуан от рояля подает ему второй голос, а Рафаэль с кошачьей грацией устраивает вокруг микрофона по-бродвейски выразительную танцевальную пантомиму. И, когда в последней строке из-за котелка появляется довольная хитрая физиономия с лукавым взглядом, зал просто взрывается аплодисментами. Эта относительно новая песня уже пользуется заслуженной популярностью у публики.

И вот, перед Mi gran noche, раздались традиционные жалобы о том, что за «этот пиджачок» артист не получил от своих любимых имитаторов ни одной песеты, ни одного евро в счет авторских прав. А по ее окончании с моего очень удобного места № 5 во втором ряду (то есть практически рядом с проходом, а проходов этих в зале два, так что это примерно на ширине 1/3 зала) я встаю в фирменной черной футболочке “50 años después” и черной же юбке для танцев (то есть в пол) с красной оборочкой понизу и под аплодисменты иду вдоль сцены к ее противоположному концу и мирно там стою, склонив рыжие патлы, дожидаясь, пока публика успокоится.

   

И, когда, наконец, наступает тишина, я вытаскиваю из складок юбки и уже двумя руками протягиваю расписной хохломской поднос, на котором лежит пластиковая капсула, какими пользуются нумизматы для хранения ценных или хрупких монет, содержащая именно одно, ни больше и не меньше, евро испанского чекана, отмытое до блеска. Поясняю: «одно евро за твои авторские права». Наш любимец берет этот поднос, расплывается в улыбке, а я делаю перед сценой реверанс - типа приседаю, разводя широко в стороны руки и придерживая кончиками пальцев подол, чтобы он не фалдил по полу (видела придворные поклоны – вот так это и смотрелось).

Потом встаю, опускаю правую руку и разворачиваюсь на 90 градусов, правым боком к сцене. А левую, не отпуская края юбки, закидываю на плечо тем самым жестом, и эдак вприплясочку под ритм «ночи» шествую на свое место. Поднос тем временем транспортируется на рояль. Публика, кто рядом сидел и расслышал, просто грохнула. Когда я уселась на место, окрестности начали расспрашивать, что именно было на подносе, из чего поднос и т.п. (И то же самое происходило, когда уже вышли и ждали машину попрощаться: я всем толковала, что и как). Надеюсь, этот образ  легко представить, Я постаралась описать движения с точностью Петипа. В общем, добрая андалузская шутка - хорошо отрепетированная, с видом глубочайшего почтения.

А потом, как всегда, Como yo te amo превращается просто во всеобщее признание в любви. В ответ на вопросы маэстро «кто любит меня, несмотря на время и расстояние?», «кто любит меня всей душой и телом?» из зала доносит отрепетированное годами совместного поклонения громовое дружное «YО!». И разве ж это неправда? Кто думает иначе, тот сюда не ходит.

 

И, как всегда, апофеоз наступает в Yo soy aquel. Непонятно, кто кого хочет убедить в том, что он пришел сюда с единственной целью – доказать второй стороне свою любовь и обожание, но поют все громко и взволнованно, со всем пылом нерастраченной за 50 лет страсти. Зал стоит, а последнее «amorrrr!» тонет в шквале аплодисментов. У Рафаэля на глазах слезы, дамы, не стесняясь, рыдают в голос, окончательно утратив самообладание от прилива эмоций и осознания того, что сейчас это все закончится. Три с лишним часа промелькнули как одна минута.

Выходя из зала, публика, словно река, стекает направо под холм, чтобы еще раз увидеть любимого артиста. Вдоль дорожки, ведущей от ворот к улице, выстраивается живая стена. Довольно прохладно, но никто не уходит. Через несколько минут из ворот появляется машина Рафаэля. Окно, разумеется, закрыто, но он, против обыкновения, не откидывается на спинку, а приникает к стеклу, бодро улыбается и машет рукой в ответ на приветствия зрителей. Кристиан медленно-медленно выводит машину на дорогу, а сообразительные поклонники перебегают на другую строну улицы. После разворота Рафаэль снова проезжает мимо концертного зала, но уже в противоположном направлении. И снова звучат радостные крики и приветственные жесты. Неспешно пробравшись сквозь толпу, машина набирает ход, и ее черный силуэт быстро растворяется в темноте апрельской полуночи. Публика расходится. Мы остаемся ждать автобуса, не надеясь даже успеть на последний поезд.

Однако с неиспанской пунктуальной автобус все-таки приходит, и мы загружаемся в него. Естественно, начинается обсуждение и повторный просмотр всего записанного. Немногочисленные пассажиры автобуса собираются вокруг нашей компании и, похоже, тихо завидуют, слушая всю дорогу этот божественный голос, слегка подпорченный пиратской записью из кармана.

Въезжаем в Мадрид. Народ потихоньку покидает компанию на своих станциях, я выхожу последней. Сна ни в одном глазу, и еще час я болтаю в отеле с администратором и охранником, прокручивая им свои записи.

Отличное завершение пасхальной недели! Вот я и рассказала, как все было, хотя… и умолчала кое о чем.

Кучан А.Н.
Опубликовано на сайте 12.10.2010