«Hace quince años Julio Iglecias me llevaba las maletas y me llamaba maesro». 1988
«ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД ХУЛИО НОСИЛ МОИ ЧЕМОДАНЫ И НАЗВАЛ МЕНЯ УЧИТЕЛЕМ». 1988
«Пятнадцать лет назад Хулио Иглесиас носил мои чемоданы и назвал меня учителем"
«Мне представляется очень странным, что человек, не умеющий петь, сумел произвести впечатление на нацию, для которой музыка – это царица»
«Я пою в сто раз лучше, чем он, и мои выступления увлекательнейшие, а его – скучнейшие»
Вверху, в небе Каракаса, полдень вручает зеленое солнце вечеру, чтобы тот дал ему дозреть. А тем временем внизу, в саду венесуэльского отеля, который предпочитает мальчик из Линареса, колышется мягкое тепло, которое не может оставаться в покое из-за легкого бриза. В тени укрылся Рафаэль, весь настороженный, словно белка.
- Вы можете рассказать мне о той гамме переживаний и мыслей, которые бывают у Вас с той минуты, когда Вы входите в театр, и до того, как раздадутся финальные аплодисменты?
- Для меня невозможно изложить это подробно, но отдельные моменты я Вам могу рассказать… Театр для меня – это волшебная вещь, это словно сильный наркотик. Едва войдя в него, я преображаюсь, я поднимаюсь в небо, к Луне, к Сатурну, к Плутону, хотя ногами стою на земле. А потом плачу на сцене, страдаю на сцене, наслаждаюсь на сцене и никогда не устаю плакать, страдать и наслаждаться…
- Вы дружите с Аляской?
- Нет, но сейчас, когда я постоянно слышу, что она высоко меня ценит, ну… Как-то я получил от нее письмо, где она говорит, что мечтой всей ее жизни было спеть со мной. Я ответил ей, что очень тронут, но не вижу никакого способа. И она снова написала мне: «Я же приноравливаюсь ко всему, если даже придется петь хором». Потом я узнал, что она мексиканка, поэтому я прекрасно понимаю, что она фанат Рафаэля, потому что в Мексике нет никого, кто бы им не являлся.
- А как у Вас с завистью?
- Я не завистлив, хотя должен признаться, что когда я вижу кого-нибудь, кто лучше меня, я прямо в обморок падаю.
- А когда Вы видите, как выступает Хулио Иглесиас, у Вас тоже бывает обморок?
- Нет, от него у меня ничего не бывает. Я говорю о более серьезных вещах. Например, когда я слышу Пласидо Доминго, то говорю: «Гмм, как хорошо поет этот парень!...», но это здоровая зависть.
- Вы только что представили публики «Las aparencias enganan" - свой первый альбом в CBS, той же фирме грамзаписи, в которой работает Хулио Иглесиас. Вы полагаете, что в этой фирме есть место для вас двоих?
- Да, отчего же нет… Мы не настолько велики, чтобы не втиснуться в CBS. Мы совершенно совместимы.
- Каково Ваше мнение о творческой карьере Хулио?
- Я думаю, что он достиг очень многого, но я до сих пор не могу решить, почему я так давно с ним не пересекаюсь; думаю, тому уже лет пятнадцать. В последний раз я видел его в Малаге; тогда Хулио носил мои чемоданы и назвал меня учителем. Ему удалось кое-что очень трудное: проникнуть на североамериканский рынок, и это меня восхищает, это загадка, не такая, как тайна Святой Троицы, но в конце концов – загадка.
- Почему?
- Потому что мне кажется очень странным, что человек, который не умеет петь, ни на английском, ни на испанском, сумел прийтись по вкусу целой нации, для которой музыка – это царица, - комментирует он перед тем как гнусаво сымитировать манеру Хулио Иглесиаса петь. И то, что я тебе говорю, - продолжает он потом, - я говорил также президенту CBS. Почему бы об этом не сказать, если ты так считаешь? Я очень восхищаюсь тем, чего добился Хулио, но я не его поклонник, так же как сейчас он, как я полагаю, не является моим. Одно в любом случае ясно: я владею вокализом в сто раз лучше, чем он, пою в сто раз лучше, чем он, и мои концерты очень увлекательные, а его скучнейшие. Когда я выхожу на сцену, я весь театр заставляю подняться с мест, и в течение двух часов, что я стою перед ней, публика не садится. Скажите мне, кто еще в мире добился такого? Трое или четверо. Больше никто.
Педро Тоуседа
13.03.1988
Blanco y negro (Мадрид)
Перевод А.И.Кучан
Опубликовано на сайте 13.03.2012