Dice Raphael. 1966
ГОВОРИТ РАФАЭЛЬ. 1966
«ДРУЖБА – ЭТО СОВЕРШЕННОЕ СОСТОЯНИЕ. МНЕ НРАВЯТСЯ СОВРЕМЕННЫЕ ЖЕНЩИНЫ, НО ТОЛЬКО В ЮБКАХ»
Он только что приехал из Аликанте. Несколько дней в Мадриде – и новое турне, чтобы дать семьдесят концертов, которые у него намечены. Он скромен, жизнерадостен, одет в футболку, у него челка и черные ботинки. Мы искали беседку в Ретро, чтобы без помех поговорить с ним, но его узнавало слишком много народа, и беседа прерывалась каждую минуту. Вот что любопытно! Было огромное количество мамаш, просивших фотографии молодежного певца.
- Я думаю, среди моих поклонников поровну молодежи и людей зрелого возраста. Молодежь визжит, приходит в восторг, аплодирует. Во взрослых я пробуждаю материнские чувства.
- Тебе трудно было добиться такого разнообразия поклонников и совмещать их в одной аудитории?
- Я не делал ничего, чтобы завоевать их. Все мои усилия, весь мой энтузиазм и все сердце я посвящаю пению. Я в равной степени отдаюсь любой публике.
- Тебе мешают последствия твоей популярности - что люди тебя узнают и просят автографы?
- Это мне не мешает, и заявлять так неблагородно. Любой артист, когда начинает, хочет, чтобы публика следовала за ним, знала его и требовала внимания к себе; и когда все это приходит, смешно отказываться.
- И именно из-за этой лояльности Рафаэль улыбается каждому поклоннику?
- Да, из-за лояльности; тем, чем я являюсь, меня сделала именно публика; но кроме всего прочего, я знаю, что они с надеждой ждут меня, хотят меня увидеть, и я желаю исполнить каждое из их упований.
Подпись рядом с фотографией: «Мне кажется, это великолепно – что люди озабочены тем, чтобы музыкой или криками протестовать против многих вещей, с которыми дела обстоят не очень хорошо. Протестуй, пожалуйста; но получать за это деньги?»
- Ты считаешь, что ты известен?
- Нет, просто немного популярен.
- Тебе бы понравилось, если бы молодежь сделала из Рафаэля идола?
- Я претендую лишь на то, чтобы стать в каждом доме чем-то интимным и личным. Чтобы так же, как в доме имеется телевизор, картина, любимая вещь – так же присутствовал бы и Рафаэль.
- В записи на пластинках?
- И в мыслях. Это трудно объяснить. Я думаю, что самое главное – оставить в искусстве след, легкий и не бросающийся в глаза.
- У тебя был такой личный Рафаэль?
- Это всегда была Эдит Пиаф. Ее диски входят в число тех двадцати пяти, которые я слушаю довольно усердно.
СОХРАНЯТЬ НЕПРИЯТНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ – ЭТО ПЕРЕЖИВАТЬ ИХ ДВАЖДЫ
В наши задачи не входит рассказ о жизни Рафаэля, его творческих шагах и его успешной карьере; это просто дружеская беседа, в которой всплывают эти маленькие детали, этот собственный образ мыслей, раскрывающий нам, каков на самом деле этот человек. Его личность достаточно известна, а его путь – от пения в школьном хоре до последнего телевизионного концерта с Петулой Кларк в Лондоне - постоянно освещается прессой. Так что мы пройдем мимо фестивалей, концертов и выступлений в театре Сарсуэла, и явимся на встречу с Рафаэлем, парнем двадцати... лет, с его проблемами, радостями, волнениями и юношескими мыслями.
- Какие воспоминания остались у тебя от первых связанных с искусством переживаний?
- Только хорошие. Сохранять неприятные воспоминания – это пройти через них дважды. Я думаю, мне было лет восемь или девять, когда я увидел первую комедию, она называлась «Los pobrecitos (бедняки)», ее написал Альфонсо Пасо. Тогда я ощутил огромное желание стать актером.
- Внезапно?
- Ну, я думаю, что я носил его в себе, и оно только ждало момента, чтобы проявиться. Не могло подвернуться более удобного случая – это была первая комедия, на которую я попал.
- Ты хотел бы сыграть в ней?
- Нет; это просто воспоминание. В ней нет ни одного персонажа, который подходит к моим данным.
- Какими были твои первые шаги как исполнителя песен?
- Тогда мне было лет пятнадцать. Когда я думаю об этом, у меня возникает ощущение, что я слишком визжал.
- Для певца важно «умение говорить»?
- Это само главное.
- Какого ты мнения о «песнях протеста?»
- Мне кажется, это великолепно – что люди озабочены тем, чтобы протестовать против многих вещей, с которыми дела обстоят не очень хорошо; мне представляется потрясающим, что протестуют, например, против войны во Вьетнаме. Протестуй, пожалуйста; но получать за это деньги? Тебе не кажется, что это абсурд – что я, получая столько за час или за выступление, собрался читать лекцию о морали?
ХУЛИГАН – ЧЕЛОВЕК, СДВИНУТЫЙ ПО ФАЗЕ
Последние слова Рафаэля утонули в стакане оршада; он вертит в руках, до того спокойных, пачку сигарет, а носок лакированного ботинка вонзается в недавно политый песок.
- Ты в плохом настроении?
- Нет! – он снова улыбается. – Я стараюсь всегда быть любезным.
- Ты никогда не сердишься?
- Кто иной раз не злился? Мой гнев проходит за десять минут, но пока я охвачен им, старайся мне на глаза не попадаться.
И непосредственный смех, охвативший нас. Протесты забыты. Он дает автограф девушке, пока мать объясняет, скольких слез ей стоили песни Рафаэля. Когда мы снова остаемся вдвоем, я спрашиваю его о «йе-йе», о депрессии у многих молодых людей, о хулиганах...
- Я всегда хотел, чтобы мне объяснили значение слова «йе-йе», потому что я так и не нашел его в словаре; а что до депрессии, я тоже не смог понять, отчего она возникает и как проявляется.
- У тебя никогда ее не было?
- У меня не было времени, чтобы думать о ней; я слишком занят своей работой и изучением всего того, что может помочь мне совершенствоваться.
- Современные ритмы оказывают влияние на количество хулиганов?
- Хулиганы – люди, сдвинутые по фазе, которые существовали всегда, у всех биологических видов. Тебе не приходило в голову, что есть также и собаки-хулиганы? Но нет - хулиганов не так много, как принято считать. Посмотри – все молодые люди, проходящие мимо нас – нормальные, с отлично уравновешенным мышлением и реакциями. Тут нельзя говорить о коллективном феномене, а только об отдельных случаях.
- Какая из всех аудиторий, перед которыми ты выступал, больше всего отождествляла себя с твоим пением?
- Во всех странах зрители реагируют одинаково; если ты что-то даришь им, отдаешься им, то получаешь ответ с огромной щедростью. Раньше я мог бы рассказать тебе о латинской публике; теперь, после моей поездки в Лондон, могу тебя уверить, что реакция одинаковая у всех. Чего публика не допускает – это чтобы ее обманывали лживой рекламой. В час истины она и только она создает идолов или разрушает их.
У КОРДОВЦА ЕСТЬ ОБАЯНИЕ
На каждом концерте Рафаэль теряет два килограмма. Но это не имеет большого значения, потому что в гримерной его ждет холодная бутылка минеральной воды. Вечером и ночью он выходит к публике, чтобы петь сердцем и рассказывать (словами Мануэля Алехандро) о том, что он чувствует и на что надеется.
- Твои самые популярные песни?
- «Tamborilero», «Yo soy aquel» и «No vuelvas».
- Ты долго репетируешь, чтобы сделать запись?
- Я это делаю практически с ходу. Я записываюсь, читая слова по бумаге.
- Назови нам артиста международного уровня.
- После Эдит Пиаф не было никого, кто бы превзошел ее. Есть шесть или семь очень хороших артистов, которые, может быть, сумеют занять это привилегированное место.
- А из испанцев?
- Лос-Бринкос.
- Ты считаешь, что они добились «испанского звучания»?
- Я не думаю, что звук может иметь национальный характер. Но что есть, то есть - они исполняют песни, которые отождествляются со страной.
- Каковы твои увлечения?
- Театр.
- Спорт?
- Плавание.
- А футбол?
- Нет, я предпочитаю быков. Естественно, я слежу за всеми спортивными соревнованиями, в которых участвует Испания, как, например, следил за Мировым чемпионатом.
- А кем из тореро ты особенно восхищаешься?
- «Кордовцем», он очень обаятелен, и (как принято говорить) выкладывает все мясо на жаровню (то есть выкладывается до конца, отдает все, что может – прим.пер.)
- Фламенко тебе тоже нравится?
- Естественно, но не это хондо – такое глубокое, что нет никого, кто бы его понимал; мне нравится чистое, но доступное фламенко; например, то, что делают «Фосфорито» и Маноло Караколь.
Я ХОТЕЛ БЫ ЖЕНИТЬСЯ НА ЖЕНЩИНЕ, ПОХОЖЕЙ НА МОЮ МАТЬ
Для Рафаэля слово «дружба» имеет слишком возвышенное значение; он в шутку замечает, что у него есть много «сожителей», которых он ценит и уважает, но ДРУЗЕЙ чересчур трудно обрести и сохранить.
- Дружба – это идеальное состояние; это то, к чему можно прийти в процессе созревания. Созревания, схожего с созреванием любви.
- Раз уж ты сам заговорил об этом, дай определение любви.
- Я его не знаю. Я слышал, как говорили, что это нечто чудесное, но я еще до этого не дошел. Надеюсь, она не слишком запоздает.
- Тогда как ты может говорить об этапах любви, если не знаешь, что это такое?
- Это все очень сложно. Я хочу сказать, что очень легко влюбиться с одного взгляда (это-то я переживал много раз), но для настоящей любви нужно какое-то время, нужно привыкнуть... Я думаю, что совершенный брак – тот, в котором люди привыкли друг к другу.
- Ты когда-нибудь думал о женитьбе?
- Много раз.
- Была какая-то конкретная личность?
- Личность была, естественно, но ничего конкретного.
- Тебе бы хотелось, чтобы она была – какой?
- Как моя мать.
- Уточни.
- В какое трудное положение ты меня ставишь. Я бы хотел современную женщину, но в юбке, и, разумеется, со всеми вытекающими из этого последствиями. Женщину, которая в нужный момент станет моей подругой; которая сумеет вписаться в сферу деятельности мужчины, но не превзойдет его. В конечном счете, я хотел бы женщину, в которой сочетаются традиции и современность.
- Тебе нравится домашний очаг?
- Очень. Одной из немногих вещей, которые я купил в свои поездках, было именно кресло из Ливана, черно-белое, с железным каркасом, покрытым золотой амальгамой. Я провожу в нем много времени, готовясь к работе и слушая музыку.
Интервью закончилось. Рафаэль уходит, забросив пиджак на плечо. Белый автомобиль, бесхитростная улыбка и песня на устах. Его последний хит – «No vuelvas (не возвращайся)». До скорой встречи, разлука.
Майте Мансебо
Фото Дамасо Фрейре
20.08.1966
SABADO grafico № 516
Перевод А.И.Кучан
Опубликовано на сайте 09.02.2012