Entrevista: Raphael y Natalia. 1996

ИНТЕРВЬЮ РАФАЭЛЯ И НАТАЛИИ ИСПАНСКОМУ ТВ. 1996

Журналист. - В настоящее время Рафаэль, готовящийся встретить 35-ю годовщину своей артистической деятельности, все еще полон сил и энергии. Его выступления так же, как и раньше, когда он еще только начинал свое триумфальное шествие по мировым сценам дополняются, несущими драматическую нагрузку энергичными жестами.

Рафаэль. – Есть люди, которым кажется, что я слишком много жестикулирую. Но я так не думаю. Это они обедняют себя, совершенно не жестикулируя. Я считаю себя настоящим испанцем, андалузцем, представителем латинского мира, поэтому я говорю и голосом, и руками.

Журналист. - В 1972 году известие о его свадьбе буквально взволновало всю Испанию. Рафаэль – сын водопроводчика из Линареса собирается жениться на девушке из высшего общества – Наталье Фигероа, внучке графа Романонеса. В то время никто не верил в этот союз. Однако этот брачный союз длится уже 24 года.

Наталия. - Когда дети были маленькими и всегда, когда было необходимо, я имею в виду все эти бутылочки, соски, пеленки, Рафаэль великолепно со всем этим справлялся. Ему очень нравится готовить, кухня его очень хорошо отвлекает и успокаивает, и это у него очень хорошо получается, по крайней мере, гораздо лучше, чем у меня. Однако, что греха таить, в это время кухня превращается в нечто невообразимое, ужасное, поскольку он вынимает всего, в 40 раз больше, чем необходимо. Думаю, что это присуще большинству мужчин. Однако конечный результат всегда очень вкусный.

Ж. - Звезда мальчика из Линареса зажглась более 50-ти лет назад. Его детство было более, чем скромным. Однако, он никогда не голодал и имел возможность посещать школу. Его семья переехала в Мадрид и поселилась в квартале четырех дорог, где он и сделал свои первые шаги, как певец. Ему было всего 4 года, когда он был принят в театральную группу-студию Святого Антония. Отец Эстебан стал его первооткрывателем.

Отец Эстебан. - Его брат как-то сказал мне: «Послушайте, мой брат очень хорошо поет. Хотите, я его приведу?» - Я говорю: «Ну, приводи его сюда». И он привел Рафаэля. Я спрашиваю: «Сколько тебе лет? – «Четыре, но скоро будет пять» - Ты поешь? – Да. Ну, и что же ты поешь? И он спел мне …

Ж. - Рафаэль начал с радиоконкурсов, неизменно завоевывая все премии. Это была первая ступень к славе. Затем пришли фильмы, награды. Один урановый диск, 300 золотых, несколько платиновых. Такие большие города, как Лос-Анджелес за его заслуги, назвали его своим приемным сыном. В свои 52 года, благодаря всему тому, чего он добился в жизни, он может считать себя самодостаточным и счастливым. Однако, несмотря на это, Рафаэлю хотелось бы, как он говорит в одной из своих песен, родиться вновь.

Р. - Я должен родиться вновь, чтобы опять быть шестнадцатилетним, семнадцатилетним и вновь прожить свое детство… Понимаешь? Дабы вновь пройти все эти этапы, и той жизни, которую еще не знаю.

Ж. – Более всего, ему в то время не доставало возможности нормальной жизни, которую он мог бы проводить с семьей. Сейчас же, дети Рафаэля сопровождают его с большей частью концертов. Но так, было не всегда.

Н. - Бывало и так, что по возвращению Рафаэля с очередного турне, после того, как мы все пятеро садились обедать, самый младший вдруг говорил: «Ну, наконец-то мы - нормальная семья». Да, да, это действительно так. Так что было и такое, но они, естественно привыкли к тому, что такова профессия Рафаэля и, что…

Р. - Наконец-то мы - нормальная семья!

Ж.- Одной из характерных черт его гардероба является черный цвет. Это таинство, которое может раскрыть только сам Рафаэль.

Р. - Раньше я в черное не одевался. Я стал одеваться в черное, после того, как в одном из моих первых турне по Мексике у меня пропал багаж. Я должен был в этот же день выступать в Мехико. Прибыли музыканты, а костюмов не было. И тогда мне купили самые обычные черные брюки и рубашку. В этом я и вышел на концерт и думаю, что это был самый оглушительный успех за всю мою артистическую карьеру. Так, этот цвет стал моим амулетом. Вот, почему в моем гардеробе всегда присутствует черный цвет.

Ж. - Наиболее индивидуальный среди певцов, он пробуждает зависть и страсти. Его слова иногда вызывали целые бури. После 35 лет артистической деятельности Рафаэль продолжает оставаться тем, кто все в своей жизни делает от всей души.

Ж. – Итак, гости нашей студии, Рафаэль и его очаровательная супруга Наталья Фигероа, разделяющая с ним последние 24 года жизни. Добро пожаловать вам обоим!

Р. и Н. – Спасибо. Добрый вечер.

Р. - Вы сказали, что моя жена разделила со мной, что?

Ж.- Последние 24 года, разве нет?

Р. - Мои единственные 24 года.

Ж. - Ну да, правда, поскольку раньше мне говорили, что…

Р. - Поскольку, кроме нее, мою жизнь со мной никогда другая женщина не делила. Но Наталия - не моя собственность. Я ее арендовал, скажем так, на определенное время.

Ж. - Как прошли эти 24 года, Наталья? Добро пожаловать, и Вам тоже.

Н. - Спасибо, Ньевес. Ну, эти 24 года были наполнены чрезвычайно положительными и важными вещами, тремя великолепными детьми. Большой любовью, нежностью, дружбой и полным взаимопониманием. Ну вот, где-то так.

Ж. - Трудно жить с артистом? Сейчас, когда он нас не слышит. Трудно? Рафаэль ведь необычный?

Н. - Нет, нет, совсем нетрудно, поскольку нет ничего необычного. Я не знаю, каковы другие артисты. Люди часто спрашивают меня об этом, наверное, думая, что артист - это нечто истеричное, исполненное плохого настроения, напряжения и страсти - нервное существо. Рафаэль, на самом деле, очень легкий для жизни человек. Очень легкий, то есть, вне сцены - это абсолютно нормальный человек.

Ж. - Рафаэль, не знаю, правда это или нет, что она каждый день что-то записывала, на отдельных листочках?

Р. - И приклеивала. Да, после того, как мы поженились, я каждый день начал это замечать. И весь стол был завален этими листочками. Она записывала все, чтобы не забыть. А я, нет, никогда ничего не записывал. Сейчас, да, мне необходимо записывать некоторые вещи, чтобы помнить о них. Единственная проблема в том, что я никогда не помню, зачем я это написал. Наталия помнит, а я - нет.

Ж. - Не значит ли это, что в скором будущем появится книга о Рафаэле, написанная им самим?

Р. - Да, да, конечно. Она будет написана мной. Скажи им об этом, чтобы не подумали, что ее напишешь ты.

Н. - Нет, нет. Он не дает мне помогать ему в этом. Ну, разве что в каких-то мелочах. Он все хочет сделать сам. Таким образом, я лишь могу подтвердить, что книгу напишет именно он. Несомненно!

Ж. - Иногда, глядя в зеркало, мы говорим себе какие-то жесткие вещи, поскольку хочется сделать многое; когда все идет хорошо, то мы хвалим себя, а если нет, то мы выливаем в зеркало весь свой гнев. Так ли это?

Р. - Если все идет хорошо, я не смотрю в зеркало, для того, чтобы сказать себе – поздравляю тебя, мачо. Нет, поскольку я думаю, что.…

Есть один такой анекдот обо мне, моем плохом характере и Франке Пурселе, великом французском дирижере, дирижировавшем мне в то время во дворце музыки. О том, что ни один из 92–ух дней того сезона, не прошел без того, чтобы я, не высказал своего неудовольствия по какому-либо поводу. То тромбон сыграл не так, то саксофон вступил не вовремя, то звук не такой, или занавес опустился раньше времени, или еще, что-то. В общем, я всегда и всем был недоволен.
И однажды, когда на превеликое чудо все прошло, как нельзя лучше, я не проронил ни слова. И тогда сам Франк Пурсель зашел ко мне в гримерную и спросил: «Ну, а как теперь? Все в порядке? Тогда я повернулся к нему и ответил: «Да, а как насчет завтра?».

Ж. - Поскольку всегда есть что-то. Да?

Р. – Всегда что-то не так. Я всегда чем-то недоволен, всегда!

Ж. - Рафаэль, в этой вашей будущей книге, какая глава будет самой важной?

Р. - О моей семье.

Ж. - Вне всякого сомнения?

Р. - Дело в том, что я не хочу обманывать мою семью, и они знают, что моя артистическая карьера и моя семья - это две параллельные линии, которые идут со мной до конца моей жизни. Это неразрывное целое, моя семья и моя карьера. Кроме того, на мое счастье, они это отлично понимают и всегда меня поддерживают, и никогда не жалуются.

Ж. - Кто-то неожиданно закашлялся. По-моему это, та сеньора. Я дам ей воды.

Р. - Да, да, конечно, передай ей конфетку.

Ж. - Кому воды, пожалуйста. Похоже, я ошиблась.

Р. - Я уже был готов встать и дать ей конфету.

Ж. - Рафаэль, иногда на сцене необходимо что-то скрыть, притвориться и выйти с лицом, на котором не запечатлена нехватка калия в организме.

Р. - Нет, нет. Дело в том, что я не знал, что существует такая вещь, как калий.
Нехватка калия - вот то, что у меня было, когда я подумал, что у меня инфаркт, но Наталья мне объяснила, что это мог быть внезапный упадок сил, вызванный недостатком калия в организме, или его переизбытка, Но у меня не было ни того, ни другого.

Ну, как вы все кашляете, а? У меня нет столько конфет.

Симптомы, которые у меня были, могли указывать на инфаркт или на упадок сил. Меня быстренько отвезли в санаторий. И там сообщили хорошую новость, что у меня был недостаток калия. Я спросил: а что это такое? И тогда мне прокапали четыре бутылки сыворотки калия. Все это было очень медленно, поскольку калий обжигает вены. И тогда впервые за много лет я вынужден был перенести концерт. И, тем не менее, в 22-00, когда бутылка с сывороткой опустела, я вышел петь.

Ж. - Наталья, а, сколько было таких случаев, когда вы говорили Рафаэлю: «Не выходи на сцену. Побереги себя, передохни». Сколько раз?

Н. - Множество раз. В этот раз - нет, поскольку мне ничего об этом не сказали. Просто скрыли от меня этот случай.

Р. - Я был в Майями.

Н. - Я узнала об этом много позже. Однако во многих других случаях я говорила ему, что он должен обращать внимание на свое здоровье, беречь себя.

Р. - Она обращается со мной словно мне не 24, а я 13-тилетний мальчик.

Ж. - Простите, сколько?!

Р. - Скажите ей, сколько. Да, да именно столько.

Ж. - Сколько лет?

Р. - Мне, 23. Она не знала, не знала. Единственная во всей Испании, кто этого не знает!

Ж. - 23, это тогда когда Вы женились на Наталье?!

Р. - Нет, нет, я родился уже, будучи два года женатым!

Ж. - Рафаэль, мы сейчас очень часто видим твое имя в критических изданиях, в газетах, журналах.

Р. - А 240 концертов ты разве не видела?!

Ж. - 240 концертов сейчас ты заканчиваешь в Мадриде.

Р. - В этом месяце 28,29, 30, 31-го концерты еще будут во дворце конгрессов.

Ж. - И потом ты уезжаешь в Нью-Йорк.

Р. - Первого числа.

Ж. - И все-таки, Рафаэль я хотела бы спросить, что произошло?

Р. - Не знаю, это в эти последние 6 дней?!

Ж. - Не думаешь ли ты, что каким-то образом, обидел своих земляков?

Р. - Я, моих земляков? Нет. Андалузцев? Ради Бога. Я ведь андалузец до мозга костей. Я универсальный андалузец. Я испанец.

Ж. - Но, что же тогда произошло, Рафаэль?

Р. - Не знаю, может быть, я сказал какое-то слово. Не могу с уверенностью утверждать, сказал или нет. Думаю, что ничего такого не говорил, поскольку плохих слов просто нет в моем словарном запасе. И ты это хорошо знаешь. Моя жена может это подтвердить. Возможно, приехав в какой-либо город, не выспавшийся, усталый, голодный и, не имея времени на отдых, чтобы нормально дать два концерта, как я это обычно делаю, застигнутый врасплох в каком-нибудь коридоре или, как говорится в импровизированном кругу, я и сказал что-либо диссонирующее или некорректное. То, что говорят многие, и им это обычно, сходит с рук, как, например, «Отвяжитесь!». Естественно, что в напечатанном виде это впечатляет гораздо сильнее. Но я никогда не говорил и не говорю таких слов. Ну, а если сказал, что-то оскорбительное, то Андалузия, я с рождения андалузец и думаю, что всем это очень хорошо продемонстрировал и доказал во время этого турне – покорно прошу прощения и извиняюсь. Но я думаю, что я ничего такого не говорил. Кто-то это просто выдумал. Я очень доволен, Ньевес, что ты дала мне возможность облегчить душу, поскольку все кашляющие с нетерпением ждали, чтобы я это сказал. Все даже перестали кашлять.\

Ж. - Во всяком случае, в этом не было ничего плохого. Обратите внимание, что этот человек говорит, что ему 23 года, и попросить прощения – такое в наше время не часто услышишь. Не так ли, Наталья? Сказать, "извините".

Р. - Послушай, послушай, обрати на меня внимание! Дай насладиться! Ну, каков я?!

Ж. - Невозможно, сейчас просто невозможно сказать "извините".

Н. - Попросить прощения, Ньевес; на мой взгляд, слово "извини" - одно из самых важных. Мы иногда забываем о его существовании. Точно так же, как и о многих других словах, которые необходимо чаще употреблять. Например, "спасибо". Слово "извини" нужно уметь говорить и говорить его постоянно, поскольку у нас у всех есть, за что извиняться.

Р. - Я не убежден в том, что сказал что-либо такое, что могло бы кого-то оскорбить, возможно, это сами журналисты высосали из пальца. И, тем не менее, если я сказал, то прошу прощения, если не сказал, то все равно, прошу прощения.

Ж. - Хорошо, хорошо!

Рафаэль, это мне кажется настолько важным, что я не должна была бы, наверное, говорить ни о чем ином. Рафаэль – человек, всегда ратующий за демократию и которому, думаю все равно, что думают левые или правые. Ты поешь для всех. Имеет ли цвет, поющий артист?

Р. - Да, имеет – черный. Черный – цвет Рафаэля.

Ж. - Вас давно не было в телевизионных прогрммах.

Н. - Да, уже давно.

Р. - Видите, какая она красивая!

Ж. - Да, очень красивая. А вы, не хотели бы, как журналист и писатель что-либо добавить к тому, что уже было написано о Рафаэле?

Н. - Нет, нет. Все и так очень хорошо. Как он сказал, есть большая разница между тем, что говоришь журналисту и тем, что будет потом написано. Я думаю, что, рассказывая об артисте, следует говорить о его искусстве и ни о чем больше.

Р. - Нет, больше ничего и никогда! 28-го увидимся во дворце конгрессов – вот там - мое!

Н. - Ну, тебе осталось только снять пиджак, и тогда уже все.

Ж. - Рафаэль, удачи и счастливой поездки в США. И сними, уже, пиджак, пожалуйста. Но артистично, артистично. Именно так!
Рафаэль, тебе во всем и всегда удачи!

Р. - А с тобой мы встретимся 28-го!

Ж. - Заметано.

Р. - Только не говори, что у тебя программа. Она по четвергам.

Ж. - А откуда ты знаешь? Следишь за этим? Рафаэль, большое спасибо и удачи в США!

Р. - В США и в других местах. Не сокращай мне мой рынок! Мне еще надо кормить семью!

Ж. - Наталья, Вам всего хорошего и хотелось бы видеть вас чаще на телевидении.

Н. - Я очень боюсь телевидения.

Ж. - Не могу в это поверить.

Н. - Да.

Ж. - Да?

Н. - Ну разве, что ты пригласишь в свою программу.

Ж. - А писать?