22.04.2015. Рафаэль снова на аргентинском ТВ

Мариана: Каждый год… Значит, эти два года были самым длинным твоим отсутствием у нас?

Рафаэль: Да, правда я не понимаю почему, но это так. 

Мариана: Что бы ты отметил особенное в аргентинской публике? В чём ты видишь её отличие от публики других стран? 

Рафаэль: Я думаю, что во всех странах публика, в конце концов, одинаковая. Всё зависит от артиста. Когда ты приезжаешь в другую страну, ты видишь публику отличную друг от друга. В России, в США, Европе, Америке… публика разная, но каждый раз, когда ты начинаешь концерт, и публика входит в твой мир, на 6-ой или на 7-ой песне все становятся одинаковыми. Это зависит от твоей работы. Я вспоминаю, когда я поехал первый раз в Россию. Это было много лет назад. Стоило больших трудов привезти меня туда, потому что тогда между нашими странами не было дипломатических отношений. Но организаторы концертов смогли всё устроить, и я приехал, хотя им пришлось приложить к этому немало усилий... Публика меня встретила, как положено, но не более того. И когда я начал свой концерт, я подумал: ради вот этого нужно было проделать такую работу?! И знаешь, такое впечатление, что эта моя мысль передалась публике, и, начиная с того момента - а это была 6-я или 7-я песня, - всё пошло по возрастающей. И скажу коротко: с того момента я езжу в Россию постоянно, с 1969.

Мариана: На каком языке ты пел?

Рафаэль: На испанском.

Мариана: На испанском и, наверное, что-то на русском тоже?

Рафаэль: Чуть-чуть, несколько слов по-русски, типа: Дорогие друзья… такие вещи.

Мариана: Рафаэль, мы очень хотели побеседовать с тобой, потому что у тебя не только большой опыт артиста, но и личный тоже. Я читала о том, что ты перенёс пересадку печени.

Рафаэль: 1 апреля мне исполнилось 12 лет.

Мариана: 12 лет. И ты очень долго ждал донора. Как это – ждать донора?

Рафаэль: Это было отчаяние. Но мы, никто в нашей семье, не сдавался. И всё вышло очень хорошо.

Мариана: Ты пережил очень тяжелый момент. Я читала в одном твоём интервью, когда ты открыл глаза, первый человек, которого ты увидел, была твоя жена, Наталия.

Рафаэль: Нет. Это был мой сын, глаза моего сына Хакобо. Разрешили войти только одному человеку. И семья решила, что это будет мой старший сын Хакобо. Я в жизни не видел видения более чудесного, чем это: глаза моего сына вот тут (в нескольких см. от глаз).

Мариана: И ты узнал, что всё прошло хорошо?

Рафаэль: Его глаза мне сказали об этом: спи спокойно, всё чудесно.

Мариана: Ты всегда был верующим? Или ты стал верить в бога после этого?

Рафаэль: Это всё вместе. Вера в бога и вера в науку. Нужно верить в науку. Это так важно, это такие достижения! Всё это – просто чудо. Не только потому, что ты веришь в бога, но и потому, что ты веришь в науку, доверяешь врачам. Это фантастика, фантастический мир.

Журналист в студии: Наверное, ты прошёл через что-то плохое. Здесь, в этой стране, этой теме придаётся очень большое значение, только что перенёс трансплантацию (говорит о ком-то известном)… В программе с Миртой ты сказал, что боялся смерти и написал прощальное письмо своей жене.

Рафаэль: Нет, я не писал, я знал, что я выкарабкаюсь. В этом смысле я большой оптимист. Я всегда вижу стакан воды наполовину заполненным, а не наполовину пустым. Моя карьера всё время шла вверх, всю жизнь, потому что я выхожу на сцену работать, выхожу, чтоб отдать всего себя людям, абсолютно всего. У меня был импресарио, которого уже нет с нами. Он мне говорил: «Малыш, не отдавайся ты до такой степени». Например, если речь шла о концерте не в очень крупном городе. Я ему всегда отвечал: «Не могу». Эта публика достойна того же, что и зрители Парижа, Лондона, Мадрида, Мехико, Буэнос Айреса. И я выхожу на сцену каждый раз, чтобы отдать всего себя людям, независимо от того, где я выступаю.

Мариана: Сколько лет ты женат на Наталии? 43 года?

Рафаэль: 42. Но почти уже 43. 14-го июля исполнится 43 года.

Мариана: Столько лет вместе? Как вам удаётся поддерживать хорошие отношения? Надо что-то делать, чтобы было всё хорошо. Нужно работать над этим.

Рафаэль: Нужно работать над этим. Обоим, и тот и другой должен это делать. И мужчина, и женщина. Всегда, с момента, как ты говоришь «доброе утро», ты должен стремиться к тому, чтоб всё продолжалось хорошо. Всё время, не упускать ни одного дня.

Мариана, обращаясь к зрителям в студии: Вы слышите?

Рафаэль: Это мой рецепт, не знаю, что думают другие.

Мариана: Твой новый диск называется «De amor y Desamor». В течение этих 43 лет, был ли какой-нибудь момент нелюбви, или не было такого?

Рафаэль: Нет, нелюбви не было никогда. Какие-то ссоры – да. Бывали моменты небезукоризненные, когда мы не были согласны друг с другом, редкие, но бывали. Я думаю, что имеем то, что имеем. Очень хорошо. 

Журналист в студии: Ты говоришь об этом без какого-либо раздражения, без злости.

Рафаэль: Ну, конечно, это всё не такое уж серьёзное.

Журналист в студии: Рафаэль, ты – испанец, а испанцы…

Рафаэль: Я андалузец!

Журналист в студии: Это ещё лучше!

Рафаэль: Это очень важно, что я андалузец. Это прекрасно!

Журналист в студии: Я хочу спросить тебя о том, что имеет отношение к твоей работе, а также к жизни твоего народа. В течение многих лет ты делал шоу. Прекрасные, великолепные, которым мог позавидовать любой ведущий любой программы. Это Рождественские передачи.

Рафаэль: Я буду продолжать их делать.

Журналист в студии: Ты приглашаешь очень многих артистов. И я знаю, что многие люди, это не тысячи, и даже не миллион. Это, скажем, 20 миллионов, они поднимают бокалы вместе с тобой...

Рафаэль: Я веду эти передачи уже очень много лет. В прошлом году я этого не делал, потому что время от времени нужно что-то менять. Я стараюсь не меняться, а совершенствоваться, постоянно… В этом году будет всё немного по-другому. Не будет публики в студии. Это будет называться «Ven a mi casa la Navidad» - «Рождество, приходи ко мне в дом». Это будет что-то более интимное.

Мариана: И каждый раз, когда ты выходишь на сцену, каждый год, ты должен что-то делать так, чтобы не повторяться. На протяжении всех этих лет…

Рафаэль: Каждый раз перед выходом на сцену я стараюсь не говорить. Где-то с трёх часов дня я уже не говорю.

Мариана: Чтобы сохранить голос?

Рафаэль: Называй это, как хочешь. Мне нужно, чтобы первая нота, которая прозвучит со сцены, была бы чистой, тогда я спокоен.

Мариана: Ты не распеваешься перед началом концерта?

Рафаэль: Нет, я и так уже распетый (все смеются).

Журналист в студии: Рафаэль, если вдруг на землю спустился бы инопланетянин, и у тебя в распоряжении было бы всего 4 минуты, какую песню ты спел бы ему, чтобы он понял, кто ты такой?

Рафаэль: У меня не одна любимая песня, у меня их, по крайней мере, 20.

Мариана: Для этого последнего диска, наверное, ты  выбрал самые лучшие песни, свою классику, раз ты решил заново перезаписать и дать людям снова её прочувствовать. Ты записал эти песни по-новому, а не просто отреставрировал старое звучание.

Рафаэль: Работа, которую я осуществляю сейчас с Симфоническим Оркестром Испанского Радио и Телевидения, заключается в том, чтобы заново записать мои исторические песни, те, которые мне особенно нравятся. Почему? Потому что я не хочу, чтобы сегодняшняя молодёжь была вынуждена искать их среди дисков своих бабушек, хочу, чтобы она слушала меня такого, какой я есть сейчас – артиста, который за эти годы приобрел какой-то опыт. Я за эти годы многому научился. 

Журналист в студии: Был ли в твоей жизни момент, когда тебе было нелегко давать концерт? Может, это было до операции, или ещё когда-то… Возможно, когда ты гастролировал в какой-то стране и тебе было не очень хорошо. Было ли когда-нибудь такое, что тебе стоило усилий, чтобы подняться на сцену и начать развлекать людей?

Рафаэль: Нет, никогда. На сцене у меня никогда не было проблем. Даже когда я был болен, до пересадки печени. Я знать ничего не хотел об этом. Я каждый день пел в мюзикле «Доктор Джекилл и мистер Хайд». Никогда у меня не было проблем на сцене.

Журналистка в студии: О чём ты не хотел ничего знать? О пересадке печени? Или ты не хотел признавать факт твоей болезни?

 

 

Рафаэль: Не хотел признавать того, что со мной происходило.

Журналистка в студии: Тебе трудно было это осознать?

Рафаэль: Рядом со мной не было моей семьи. Я говорил с ними только по телефону. Это произошло в Барселоне, рядом были только люди, которые окружали меня по работе… Я оттягивал момент разговора на эту тему до того, как приехал в Мадрид, там я был вынужден сказать, что со мной что-то происходит, что-то плохое. 

Мариана: Ты плохо себя чувствовал?

Рафаэль: Прежде всего, я чувствовал упадок сил, словно жизнь заканчивалась, а я пытался её сохранить, подталкивая. И, увидев себя в своём внутреннем зеркале, не том, в которое мы смотримся, когда причёсываемся, а другом, которое у каждого из нас есть, внутреннее, я сказал себе: «С тобой что-то происходит, так дальше нельзя». И я признался моей семье в том, что со мной что-то не то.

Журналист в студии: На протяжении твоей жизни ты знал многих лидеров современной истории, политиков, религиозных деятелей. Возможно, у тебя были какие-то истории, связанные с ними, может, с кем-нибудь из них ты подружился…

Рафаэль: Нет (раздумывая).

Журналист в студии: Ты соблюдал дистанцию?

Рафаэль: Я должен соблюдать её. Это нормально, это хорошо. Даже, если ты имеешь дружеские отношения с кем-то из них - разумеется, в тех рамках, насколько это возможно, имея в виду положение этих людей в обществе, - всё равно всегда нужно соблюдать дистанцию.

Мариана: Может быть, это долг артиста?

Рафаэль: Да, лучше артисту не вступать в политические дискуссии, это даёт возможность ему смотреть на всё шире. Артист не должен высказывать свои политические убеждения по ТВ, чтобы люди следовали его примеру. Я предпочитаю находиться за рамками политики.

Журналист в студии: Что знает о любви Рафаэль–человек? Не артист, который поднимается на сцену и всегда находится на высоте, а человек? Поскольку он живёт в супружеском браке довольно давно, наверняка, он знает об этом немного больше, чем кто-то другой. Сколько бы ты балов поставил своим знаниям? 5? 7? Или ты считаешь, что тебе есть ещё, чего надо узнать?

Рафаэль: Конечно, я ещё очень многого не знаю. Я из тех, кто любит познавать. Иногда люди удивляются, если я говорю, что я только начинаю… Им кажется, что я шучу, но я действительно всё время чему-то учусь, очень многому, каждый день. И я замечаю результат, когда слушаю себя, как я пел, скажем, лет 15 назад.

Журналистка в студии: Чему ты научился? Как ты чувствуешь, что ты чему-то научился, когда говоришь, что слышишь себя 15 лет назад? 

Рафаэль: Очень многому. Я научился говорить о вещах более глобально, рассказывать истории... Я ведь – хороший рассказчик историй. Поскольку у меня есть неплохой голос, я использую его, чтобы рассказывать их… в общем, сейчас я это делаю лучше, чем раньше. 

Журналистка в студии: А чему ты научился в любви?

Рафаэль: Любить мою жену и моих детей.

Мариана: Ты говорил о внутреннем зеркале. Как часто ты прибегаешь к нему, ты смотришься в него каждый день или имеешь способность постоянно проверять себя?

Рафаэль: Нет, я не смотрюсь в него. Без сомнения, каждый день из того, что меня окружает, я что-то познаю и, наверное, становлюсь немножечко лучше. И когда я выхожу на сцену, я иногда говорю себе: «А Вы и впрямь кое-чему научились». Когда я решился сыграть Доктора Джекилла и мистера Хайда, для меня это было, как испытание огнём, но я считаю, что я вышел победителем. И я ещё вернусь к нему.

Журналист в студии: Иногда людей удивляет такая вещь: в песнях ты произносишь слова, которые в жизни, возможно, не говоришь людям, которых любишь. Ты научился говорить с женой и детьми, используя слова, которые раньше не использовал? 

Рафаэль: Я стараюсь говорить от сердца, а оно не ошибается. А если уж я ошибаюсь, то по-крупному.

Мариана: Моё внимание привлекло то, что ты встречался с человеком, который получил сердце от того же донора, от которого тебе пересадили печень. Как прошла та встреча?

Рафаэль: Тот донор спас жизнь шестерым! И это прекрасно.

Журналистка в студии: Тебе хотелось бы встретиться с кем-то ещё, кто получил орган от того же донора?

Рафаэль: Нет, не хочу, и я не должен этого делать. Это было бы непросто. Если бы я познакомился с матерью того парня, а я знаю, кто это был…, если бы я захотел подружиться с его матерью, было бы всё очень сложно.

Мариана: А тот человек, который получил сердце от твоего же донора, он сам к тебе подошёл? Как ты узнал, что он – это он?

Рафаэль: Он мне об этом сказал.

Мариана: На концерте? Он к тебе подошёл?

Рафаэль: Он сказал мне об этом публично, а потом он вошёл ко мне в гримёрную вместе с моими друзьями и сказал, что получил орган от того же донора и что оперировал его Энрике Морено. Но, знаете, я очень осторожен в таких вещах, ведь я не знаю, правда ли всё это. 

Журналистка в студии: Существует медицинский протокол, не позволяющий разглашать имя донора.

Рафаэль: Согласно медицинскому протоколу ты, если захочешь, можешь узнать об этом, но лучше этого не знать.

Мариана: Сейчас существует мощная пропаганда в пользу донорства органов. Очень важно рассказывать, говорить о донорстве людям. Смотри, один человек спас жизнь шестерым!

Рафаэль: В первый год после операции медики у меня спрашивали, почему я стал реже появляться на ТВ. Я им отвечал, что не стремлюсь к этому, не хочу надоедать людям, мне достаточно появиться там один раз в год, и тогда это вреда не принесёт (это было сказано в шутливой форме, словами пословицы). Но они стали настаивать: «Появляйся чаще, не обязательно петь, просто появляйся, чтобы люди видели тебя, твоё лицо, чтобы они знали, что с тобой всё хорошо». И с тех пор каждый раз, когда я даю интервью, при возможности я вставляю какую-нибудь фразу, связанную с этой темой, типа: это было до или, наоборот, после трансплантации.

Журналист в студии: Рафаэль, о твоих достижениях нам много рассказывал Бето Касела (ведущий музыкальных передач на аргентинском радио, прим. переводчика). Ты - обладатель стольких наград, уранового диска за 50 млн. проданых копий! И слушать такие истории, как кто-то угощал кого-то тремя штучками равиолей… Это было в программе Мирты. Когда ты слушаешь такие вещи, что ты чувствуешь? В Испании тоже кухонные разговоры знаменитостей выносят на публику? И что ты думаешь по этому поводу?

Рафаэль: У нас тоже такое есть… Я не рассказываю журналистам о своей личной жизни, думаю, что публику больше интересует моя жизнь артиста, моё творчество. Конечно, я – воспитанный человек и ходил когда-то в школу, и если меня спрашивают что-то о моей жене и детях, я любезно отвечаю на эти вопросы, но не более того. 

Журналист в студии: Но тебе как зрителю нравится слушать такие истории?

Рафаэль: Нет.

Журналист в студии: Кроме голоса ты обладаешь ещё особенной манерой держаться на сцене, очень страстной. Отличной от других. Наверняка при этом у тебя хорошие отношения с твоими товарищами по работе? 

Рафаэль: У меня очень хорошие отношения с товарищами по работе.

Журналист в студии: Кого бы ты отметил, если быстро?

Рафаэль: Энрике Бунбури, мы с ним, как братья. Кстати, он только что написал для меня две новые песни, прекрасные. Но вообще их много, таких людей. 

Журналист в студии: Среди лидеров романтической песни, я думаю, есть два наиболее значимых: Рафаэль и Хуан Габриэль.

Рафаэль: Альберто Агилера…

Журналист в студии: …Он в интервью говорил о человеческих чувствах и также о количестве шоу, с которыми он выступил в прошлом году, он сказал, что их было 70. Ты тоже хотел бы сказать, что их было много, например, сказал бы, что их было 68?

Рафаэль: Нет. Не хочу. У меня их очень много.

Мариана: Когда выходит новый диск, у тебя появляется чувство некого опасения, понравится он людям, или нет?

Рафаэль: Такое чувство во мне присутствует всегда, и особенно тогда, когда я выхожу на сцену. Когда я стою лицом к публике, которая тебя может принять или нет. Но это то, что я люблю страстно.

Мариана: Завтра тебе предстоит выйти на сцену. 22 апреля Рафаэль будет выступать в Луна Парке со своей программой «De amor y Desamor», а я оставлю себе этот твой диск. Я очень рада, что ты был у нас здесь, Рафаэль. 

Рафаэль: Я его записал для тебя.

Мариана: А напиши мне это: «Я записал его для тебя. Рафаэль». Огромное спасибо тебе. Нам очень приятно, что ты пришёл, мы любим тебя в Аргентине.

Рафаэль: Большое спасибо вам.