Новое и интересное / Nuevo e interesante

Ему 74 года, и большую часть из них он провёл на сцене. Сейчас он гастролирует по Испании с турне «Loco por cantar»

Эльвира Линдо. 11 июня 2017

Признаюсь, я очень нервничаю, ведь это Рафаэль! Это голос с первой пластинки, который воспроизводил проигрыватель в моём доме. Меня охватывает детское волнение во время ожидания в этом просторном салоне, а тем временем мы с любопытством разглядываем фотографии, “рассказывающие” о его напряженной и международной жизни. Он принял нас в выходной день, имея турне с очень плотным рабочим графиком, когда театры, где он выступает, заполняются самой разнородной публикой, о которой может лишь мечтать певец романтических песен. Начиная с той, кто слушает его с детства, до молодёжи, которая видит в нём некую особую современность. Он здесь: деликатный, нежный, кокетливый, с голосом более мягким, чем можно было бы себе представить, готовый фотографироваться.

– В 4 года я уже был погружён в это, потому что напротив моего дома в районе Сuatro Caminos была церковь, где имелся хор мальчиков и где учёба ничего не стоила, нужно было просто быть участником хора. Моего старшего брата, который пел там, спросили как-то: «Нет ли у тебя брата с хорошим голосом?». Он ответил, что у него есть брат, который поёт целыми днями, но он ещё маленький. Ему сказали: «Это неважно, приведи его к нам». И я стал солистом, первым голосом, я им был с 4-х до 10 лет.

– Специалисты считают, что я обладаю голосом тенора с оттенком драматического баритона. Я не знаю музыкальной грамоты, а пользуюсь исключительно интуицией. У меня была небольшая дискуссия с одним тенором (не скажу, кто это был), который сказал мне, что ему было жаль, что я, обладая таким голосом, пел обычные песни, а не выучился на оперного певца. Однажды я встретил его и сказал: «Мне повезло в том, что тогда я этого не сделал», иначе я бы не мог использовать свою фантазию во время пения, я был бы ограничен.

– Я представлял себя на сцене с ранних лет. В 9 лет я поехал в Вену на конкурс детских хоров. Там был мексиканский детский хор «Музыкальный Орфей», певцы из Вены. Всего в конкурсе приняли участие сто разных детских хоров. Нашему хору дали великолепное третье место, а мне – солисту – премию лучшему детскому голосу. Я очень привлекал их внимание, потому что я был маленьким толстячком и шокировал их тем, что из такого малыша исходил очень сильный голос, я их умилял. Но тогда я не придал этому большого значения. Для меня это была увлекательная поездка на автобусе с другими детьми, туда и обратно… Дома этому придали ещё меньшее значение, потому что это никак не влияло на повседневную жизнь.

– И, начиная с того момента, я стал звонить на радио, чтобы петь там. Я это делал самостоятельно, у меня не было никакой «мамы артиста». Очень быстро стали говорить о голосе того мальчика, коим был я. Поскольку выступить можно было только один раз, ведущие мне говорили, чтобы я не беспокоился, мне нужно было только менять каждый раз имя, и всё. Они у меня спрашивали: «Ты можешь петь в разных стилях?». И я им: «Конечно». Настал момент, когда я пел всё и каждую неделю. Это делалось по телефону на канале «SER». Тот мир был прекрасен. Тогда же наступил период, когда я начал соваться во все театры. Я восхищался театром. Я ходил пешком из дома до театра Calderón и вставал перед входом. На третий раз билетёры меня уже узнавали и, поскольку в зале всегда находится какое-то пустое место, они, проникнувшись ко мне, делали мне знак, как бы говоря: «Ну, настыра, проходи».

– Первый раз, когда я вернулся домой поздно, мне было 12 лет. Так получилось, потому что спектакль закончился в час ночи, и возвращаться мне пришлось пешком. Моя мама испугалась, и когда я пришёл, она мне дала хорошую пощёчину. И тогда я сказал ей: «Ну, если такое будет происходить каждый день…», - и она спросила удивлённая: «Как это каждый день?». А я ей в ответ: «Потому что я хочу ходить в театр каждый день. Я не делаю ничего плохого, но я не могу возвращаться раньше». Родители на меня посмотрели и сказали: «Хорошо, но не позже этого часа. Понял?» Ха-ха, они увидели во мне такое упорство, что дали мне этот вотум доверия». И я возвращался под утро, один шагая по Мадриду, я был ещё ребенком, меня окружали девушки лёгкого поведения, которые иногда из жалости подвозили меня к дому на своём автобусе. Думаю, что я им казался милым лопоухим толстячком, смешным, я им нравился. 

– Я никогда не думал быть певцом, не смотря на то, что пел целыми днями. Я мечтал стать актёром. В 13 лет с разрешения родителей я получил удостоверение артиста и тогда я стал использовать голос, потому что так мне было проще. Меня звали петь, и нигде меня не просили выступать в качестве актёра, вот я и пел.

– Моя карьера установилась очень быстро. С момента, как я снялся в кино, всё сложилось. Мой первый концерт в театре Zarzuela состоялся, когда мне было 17 лет. Тогда это казалось чем-то невероятным. Но я всегда был решительным. Я воспользовался тем, что у Антонио, танцора, в тот день был выходной, и я спел. Тот концерт организовала фирма звукозаписи, с которой я сотрудничал, хотя они мне говорили, что, решившись на это, я сошёл с ума. Они немало смеялись надо мной, но до тех пор, пока не увидели, что публика встала, чтобы мне аплодировать, тогда они перестали смеяться. Я был смелым всегда, но не бездумно смелым, а имея на то основания. Я не был глупым. Я видел реакцию публики и думал: для этого должны быть какие-то причины!

– Мой импресарио мне говорил: «Ты не вызываешь безразличия: тебя возведут на олимп или забросают помидорами».

– Однажды со мной подписал контракт клуб Recoletos, где публика была сомнительного поведения. Тогда в моём репертуаре было всего три песни, которые для меня написал Мануэль Алехандро. И я пел эти три песни, каждый раз повторяя их. И девушки говорили своим спутникам: «Аплодируй этому парню, или сегодня у тебя ничего не будет со мной». Они всегда ко мне относились очень хорошо, я был для них их ребёнком. Я строил из себя наивного, ха-ха, меня устраивало это.

– Экспрессивности движений я ни у кого не учился. Это появилось само. У меня был друг, Пако Гордильо, который стал моим импресарио. Мы много путешествовали с ним. И эти поездки я использовал, чтобы посмотреть, что делают другие артисты: Азнавур, Жульетт Греко. Я обожал французскую песню. Мой первый контракт состоялся в Ливане. Там выступали Петула Кларк, Адамо и я. Я стал обращать внимание на то, чего не нужно делать и что можно… Оттуда я поехал в Лондон, затем была Олимпия, но всё происходило так быстро. 

– Я помню один вечер в самом начале моей карьеры, в Аликанте, в Teatro Principal. Поднялся такой шум, реакция была такой буйной, что я подумал: «Что я такого сделал?».

– Раньше всё было настолько по-другому! В 1962 я победил на фестивале в Бенидорме, который транслировался не по ТВ, а по радио. Это означало, что я после этого должен был совершить турне, чтобы сделать себе имя. В результате слава становилось более прочной. Это то, что называется из уст в уста, и это действовало и продолжалось дольше. Это было более выгодным, чем один вечер поиметь бум на ТВ, а потом, на следующий день, не иметь возможности продолжить его. Хотя конечно, когда у тебя большой успех на телевидении, как это произошло со мной, с песней «El Tamborilero», на следующий день об этом говорили во всей Испании.

– Лола Флорес мне сказала однажды: «Знаешь, если ты ни на кого не похож, то на улице тебя будут узнавать со спины». Она была права, но слава меня не слишком беспокоила. Мне только хотелось выступить в том или ином театре.

– Я знаю, какую песню публика хочет, чтобы я спел. И в конце концерта я её пою, но люди должны знать и мои новые песни. Знаю, что драгоценностями моей короны являются «Yo soy aque»l, «Digan lo que digan», «En carne viva», «Qué sabe nadie». И в Рождество «El Tamborilero». Очень важным в пенсе является её мелодия. «Mi gran noche» всегда пользовалась большим успехом с тех пор, как она прозвучала в фильме «Digan lo que digan». Затем на какое-то время ее популярность снизилась. А сейчас её поют повсюду.

– Да, меня приглашают на фестивали «Indi». Эти люди – мои большие поклонники. «Indi» - это независимый, так кто же больше «Indi», чем я? Никогда я не позволял, чтобы кто-то влезал в мой репертуар.

– Я не очень большой сторонник дуэтов, но мне всегда нравилось петь с Росио Хурадо, мы были как две силы природы. Также с Мариэтой, и огромное удовольствие я получил от Чавелы Варгас, то есть мне нравится петь с исполнителями, обладающими силой. Мне не пришлось спеть с Пиаф, что было моей мечтой. Несколько лет назад я записал песню с Азнавуром, который мне сказал: «Я был первым, кто узнал о тебе во Франции. Как только я тебя увидел, я подумал: «Ух, вот это парень…» 

– Я не большой любитель поговорить. Если в это время (11 часов утра) я с тобой разговариваю, это потому что я сегодня не пою. Я отправляюсь в театр за три часа до начала концерта только для того, чтобы быть там, смотреть и дышать его воздухом.

– Пресса всегда с уважением рассказывала о моей личной жизни. Мы оказывали друг другу взаимную услугу. Я позволял публиковать свои фотографии на обложках, не зарабатывая на этом. Они знают, кто берёт денег, а кто нет, кто торгует информацией о своей жизни, а кто нет. Они знают, что я серьёзный человек.

– Что касается моей болезни, я должен был сказать об этом. Я не хотел скрывать. После трансплантации печени я стал лучше. Спокойнее, мудрее. Сейчас я получаю огромное удовольствие от сцены. Раньше я очень нервничал, когда выходил. Я чувствовал огромную ответственность и не справлялся с этим. Представь себе, ты выступаешь в Carnegie Hall в Нью-Йорке в сопровождении одного рояля. Слушай, это круто. Тебя начинает колотить. И однажды я сказал себе: хватит, хватит. И мне удалось побороть себя.

– Наталия сумела понять меня и не дать мне пощёчину, как однажды это сделала моя мама (смеётся), также и мои дети. По выходным мой дом – весёлый балаган. Меня спрашивают о моих планах, высказывают своё мнение, и я развлекаюсь, когда смотрю, как они дискутируют. Сейчас мой сын Мануэль является продюсером моих концертов. Он может сказать мне то, что не могут другие. Когда он говорит мне: «А тебе, как кажется, это хорошо?», я знаю, это означает, что нужно повторить.

– Первый раз, когда я поехал в Нью-Йорк, я не знал английского языка, совсем. Я выступал в Madison Square Garden. Я стоял на сцене с моим представителем и видел, что зал вмещает 48 тыс. человек. Я спросил его: «Послушай, как идут дела?». И он мне ответил: «Не знаю, мне сказали, что sold out». И я, не зная английского, подумал: «Desolao?» (разочарованный). С тех пор между Наталией и мной установился пароль. Если в театре «desolao», это хороший знак.

– Настанет день, когда я должен буду сказать: «Друзья, я остаюсь дома». Мне это покажется ужасным, но это нужно будет сделать. Достойно. Публика мне никогда не простила бы, если бы я не смог предложить ей великолепного финала.

Он провожает нас до двери, приглашая на свой концерт 6 июля, который состоится в Мадриде во Дворце Спорта. 10 тыс. человек. Спустя почти 60 лет его пребывания на сцене. Он это преодолеет.

Фото Карлоса Росильо: Певец Рафаэль.

 

ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ:

Фотограф Карлос Росильо, участник этой беседы с Рафаэлем, написал в своём Инстаграме несколько слов о встрече с ним: 

carlos__rosillo Raphael, cantante. Publicado hoy en @el_pais. Conocerle ha sido una gran experiencia. Un grande que empezó a cantar con seis años y a sus 74 años sigue ofreciendo conciertos de más de tres horas. Nos recibió en su casa y nos dedicó tiempo, lo cual actualmente no es tan habitual. Me pareció un hombre genial en todos los sentidos. #raphael #cantante#musico #singer #cantanteespañol#portrait #retrato #perdil #backdrop#migrannoche

Знакомство с ним было великолепным опытом. Великий человек, который начал петь в 6 лет и в свои 74 он продолжает давать концерты продолжительностью более 3-х часов. Он принял нас у себя дома и посвятил нам время, что в наши дни не совсем обычное явление. Он мне показался великолепным человеком во всех отношениях. 

https://www.instagram.com