"Ahora ya se puede decir que el Atlético juega de Es-cán-da-lo"
«Теперь можно сказать, что «Атлетико» играет по-тря-са-ю-ще»
Он совсем немного рассказывает о рекламе Лотереи. Раскрывает своё отношение ко всей траектории его жизни. Признаётся в том, что ощущает себя истинным мадридцем и выказывает восхищение командой «Атлетико Мадрид».
– Какое впечатление на Вас произвёл тот огромный резонанс, который вызвал рекламный ролик Новогодней лотереи?
– Никакого. Человек должен быть готов к разного рода вещам, нравятся они ему или нет. В данном случае меня просто послали участвовать в ролике. Нас заставили предстать перед камерами в три часа утра, в Педрасе, было ужасно холодно. Мы стояли красные от мороза.
– И это очень повлияло на конечный результат?
– Лучше, если об этом расскажет директор или продюсер. Я не был ответственным за это, и я не вижу того, что видите все вы, со стороны.
– А что Вы видите?
– Ничего, много разговоров (смеётся).
– Как Вам показались все те шуточки, что появились в социальных сетях относительно той рекламы?
– Что ж, очень хорошо, и я бы так же шутил. Кроме того, с самого начала моей карьеры меня пародировали больше, чем кого бы то ни было. У меня довольно индивидуальная манера исполнения, и все это знают. Я не из тех, кто хватается за микрофон и приклеивается к нему, ищет в нём спасение.
– Вы выпустили альбом «50 éxitos de mi vida. Mi gran noche» Это означает, что «El tamborilero» продолжает жить 50 лет спустя?
– Я его снова записал месяц назад. Это был первый хит в моей карьере. И сейчас я всё перезаписываю. Мне очень приятно, что «El tamborilero» продолжает быть хитом 50 лет спустя.
– Эту песню исполняли Фрэнк Синатра, Дэвид Боуи, Боб Дилан. Что в ней особенного?
– Для меня она вместе с «Noche de paz» (Ночь мира) – самые красивые рождественские песни, но «El tamborilero» для меня особенная. За 50 лет ничего подобного ещё не вышло.
– Сколько раз Вам приходилось перестраивать себя?
– Думаю, каждые два года. Кожу надо менять, не пиджак, а кожу. Почему молодёжь ходит на мои концерты? Потому что я нахожусь с ними на одной волне. Половина зрителей на моих концертах – молодёжь до 30 лет. И я их не ищу. Это само собой получается.
– В Вашей жизни был один очень важный момент: исторический концерт на стадионе «Сантьяго Бернабеу», когда Вы отмечали 25-летие карьеры.
– Исторический, это правда. 100 тысяч зрителей на трибунах. Президент Рамон Мендоса (Президент клуба «Реал Мадрид») меня наградил золотым орденом с брильянтами. Это было очень волнительно, ведь мой отец болел за «Атлетико». С ним я ребёнком ходил в «Метрополитано» (спортивный клуб), так что мой дом был пропитан воздухом спорта. Но, когда отец умер, эта увлечённость спортом улетучилась.
– И как Вам пелось на «Бернабеу»?
– Сцена очень впечатляет. К тому же в тот вечер меня переполняли эмоции, и я чувствовал себя превосходно.
– Фрэнку Синатра не очень повезло с этим стадионом.
– Не рассказывай мне об этом. Это был крах. Тот концерт продвигал я вместе с несколькими партнёрами, но зрителей было всего тысяч 15. Большая часть из них приехала с Базы Торрехон (военная база США в Испании). Кто-то решил, что Синатра до отказа переполнит все трибуны, но здесь все прошли мимо него.
– Вы так же были причастны к концерту группы «Битлз» в Лас Вентас (арена для боя быков в Мадриде).
– Это был ещё один провал. Как организатору мне грош цена. На тот концерт пришли не более тысячи человек, и это правда. Также я привозил сюда Джо Фрейзера, экс чемпиона мира (по боксу), и это была ещё одна катастрофа. И большим ударом стал приезд Сэмми Дэвиса младшего. Театр «Монументаль» в Мадриде был почти пустым. Артист был очень элегантен, но не заработал ни одного дуро.
– С кем из футболистов Вы знакомы?
– Со многими. С Буитре я познакомился, когда он играл в Мехико, в Пуэбла, он парень, что надо. У меня было много хороших друзей среди футболистов в течение жизни. Помню Сантамария. За день до одного из матчей я ему сказал: «Забей им побольше голов». А он мне: «Так ведь я защитник!». И я ему в ответ, как мог: «А, тогда пусть тебе не забьют ни одного». Хенто тоже был хорошим другом, так же Соко, Пирии…
– Раньше между футболистами и артистами были хорошие взаимоотношения, кроме того, артисты не обладали той звёздной аурой, которая окружает их сегодня.
– Ладно, ладно, не думай. Любое появление на улице вместе с Хенто превращалось в спектакль. Звездой был он. Люди из мира футбола и артисты были очень объединены. Сейчас всё сложнее. Но у меня хорошие отношения с Икер Касильяс.
– Как Вы расцениваете его сегодняшнее положение в Лиге в качестве запасного, а также присвоение ему звания Чемпиона?
– Плохо, я очень расстроен этим. Я этого не понимаю, не могу объяснить, заслуживает ли он этого или нет, но мне хочется видеть Икера в воротах. Это как жизненная страховка.
– Насколько мешает Вам совпадение важного футбольного матча с каким-нибудь Вашим выступлением?
– Помню один из финалов сборной Кубка Европы. Вся моя команда пребывала в напряжении и беспокойстве, потому что моё выступление совпало по времени с игрой. В театре все билеты были проданы, и мне ничто не могло нанести вред, но морально все были убиты, потому что они не могли посмотреть финал. И, поскольку я доверяю своей публике, я решил покончить с одной неприятностью. Когда все уселись на свои места, я вышел на сцену и сказал: «Вы не будете против, если концерт начнётся немного позже? Вы не представляете, какую радость я доставлю моим людям, если они посмотрят матч».
– И публика это приняла?
– Все покатились со смеху, но приняли. Некоторые вышли, чтобы зайти в какой-нибудь бар и посмотреть матч, но большинство остались на своих местах. А я время от времени выходил на сцену и рассказывал, как проходила игра. И тогда снова в меня вселился тот червячок моей привязанности к футболу.
– И Вы стали болельщиком команды Мадрид….
– Ладно, давайте поставим всё на свои места. Прежде всего, я болельщик «Бетис», особенно сейчас, когда они переживают сложные времена. Потом я за Реал Мадрид. Однако не могу не признать серьёзных игроков Барсы. И «Атлети» всегда привлекали моё внимание, и я рад, что сейчас у них дела обстоят так хорошо.
– Можно сказать, что «Атлетико» сейчас играет «потрясающе»? (с намёком на песню Рафаэля «Escándalo»)
– Сейчас с новым тренером он играет потрясающе, да (смеётся). Эту песню «Es-cán-da-lo» поют на многих стадионах, как бы ни проходила игра, хорошо или плохо. Её уже перепели много раз, по-хорошему.
– Вы начали выступать с триумфом в начале 60-х. При Франко пелось лучше?
– Нет. Тот, кто пел хорошо, делал это хорошо при нём и без него. Да, это правда, что работалось тогда плохо. Но я хочу кое-что сказать: поскольку не было ничего, и всё было таким плохим, сейчас я не имею в виду политику – очень плохим относительно технического оснащения, именно тогда я начал делать из себя того, кем я являюсь сейчас. Я стал петь без микрофона и гулять по всей сцене, что я и сейчас делаю. Я шёл туда, где хорошо было слышно, и оттуда направлял свой голос без микрофона.
– А как руководители тех времён реагировали на Ваш громогласный успех в Советском Союзе?
– Не знаю, потому что никто тогда не комментировал это. Я ездил в Россию легально, разумеется. Я оставлял на время мой паспорт в Париже, и мне выдавали другой, потому что в моём паспорте было чётко указано, что можно было посещать любые страны, кроме СССР и стран, входящих в их содружество. Дипломатия решила мою проблему. Любопытно, что Брежнев, тогдашний высший советский руководитель, был моим большим поклонником. Я и сейчас я продолжаю ездить в Россию. Я пел в Кремле три последние года.
– Как Вы выносили те огромные толпы поклонников и разных групп, которые приезжали встречать Вас в Аэропорт с плакатами и криками?
– Как мог, это было что-то невероятное, и однажды я сказал: «хватит». Потому что были проблемы с общественным порядком, и я боялся, что с кем–нибудь может что- то произойти, и это повесят на меня.
– Какой-нибудь невероятный случай после концерта в гримёрной, который Вам пришлось пережить?
– В моей гримерной побывали все: от глав государств, министров, послов… Кто больше всего меня удивил – Папа Хуан Пабло II.
– Не говорите, что он пришёл к Вам гримёрную.
– Нееет. Это я пришёл к нему! Он обладал потрясающей харизмой. Сейчас я мечтаю познакомиться с Папой Франциско, который, кроме всего прочего, большой любитель футбола. Я постараюсь это сделать, используя мои контакты в Аргентине.
– А как Рафаэль тренируется?
– Я никогда ни тренируюсь, ни репетирую, мне это не нравится. Когда я записываю песню, я это делаю с текстом перед глазами, и в это время я её выучиваю.
Репетиции на меня навевают скуку. Я разогреваю немного голос перед тем, как выхожу петь, но немного, потому что я из тех, кто считает, что всё, что я делаю в гримёрной, я не должен делать за её пределами.
– Как Вы поддерживаете такую хорошую физическую форму, в которой пребываете?
– Я много хожу. Мне нравится ходить по пляжу. Я очень хорошо себя чувствую сейчас, после пересадки печени. Раньше я много потел, просто ужасно во время концертов. После операции я перестал потеть.
– В 2003, в год операции, вы были очень близко от смерти. Не так ли?
– Да, я её видел очень близко, и мне это совсем не понравилось. Я делю свою жизнь на До и После этого момента, и сейчас я на неё смотрю по-другому. Сейчас меня совсем не волнуют всякие пустяки, которым раньше я придавал бóльшее значение. И ещё одна очень важная вещь: я с тех пор не взял в рот ни одной капли вина, ни одной сигареты, из абсолютного уважения и признательности к донорам органов.
– Единственные, кто имеет Урановый диск, врученный за 50 млн. проданных копий, – это Майкл Джексон, группы «Queen», «AC/DC» и… Рафаэль. Вас это не впечатляет?
– Нет. Для меня подлинное признание – это те три часа, в течение которых я стою на сцене перед публикой. Всё остальное, премии…, в общем да. Я завалил ими весь дом до того, что пришлось остановиться. Но чем по-настоящему я горжусь, так это Музеем Рафаэля в Линаресе, в моём родном городе.
– Вы планируете в ближайшее время «повесить» микрофон?
– Есть профессии, люди которых нуждаются в более раннем выходе на пенсию, если это возможно. Это шахтёры, строители или люди тех профессий, где требуется тяжёлый физический труд. Те же, где больше используется интеллектуальный труд, не должны бы иметь пенсионного возраста, потому что, чем ты старше, тем больше ты знаешь и тем лучше можешь направлять молодёжь. В моём случае я буду существовать до тех пор, пока публика будет этого желать или когда я сам решу уйти. Артист, рожденный артистом, и умирает артистом. В тот день, когда я увижу, что не могу больше следовать своему пульсу, который мне измеряют каждый день, я уйду в долгосрочный отпуск.
По материалам: futbol.as.com
Перевод Елены Абрамовой
Опубликовано на сайте 23.12.2013
