Raphael sigue siendo aquel gigante. 2012
РАФАЭЛЬ ВСЕ ТОТ ЖЕ ГИГАНТ. 2012
Театр El Maestranza был заполнен на встрече с артистом, отдавшим всего себя во время трехчасового спектакля.
Это Рафаэль в чистом виде. С первой минуты, с первой секунды. На отданной ему сцене театра Teatro de la Maestranza, перед которой было 1.800 зрителей. Не 1.801, потому что больше просто уже не помещалось. На этом этапе своего фильма певец знает, как сделать спектакль одним только подмигиванием или движением колена, направленным прямо в публику. Он продемонстрировал это вчера вечером на прошедшем в рамках его турне Lo mejor de mi vida концерте, который представляла El Correo de Andalucía. Это был концентрат Рафаэля (потому что за три часа без антракта он сделал и спел почти все) и Рафаэль по своей сути (потому что он был один, почти один, и с ним не было ничего, кроме рояля и рук – рук жителя Буэнос-Айреса Хуана Пьетранера, изо всех сил старавшегося следовать за каждой причудой разошедшегося дива).
На величественном гигантском концерте в камерном формате Рафаэль поразил публику, которая, как предполагалось, будет состоять из тихих пенсионеров, а оказалось, что она очень разнообразная и очень увлекающаяся. В первом ряду сидела трехлетняя Анхела, а на галерке, почти там, где театр Maestranza (Maestranza на исп. - общество верховой езды) утрачивает свое красивое название, - София, пережившая 92 весну и намеревающаяся подпевать Qué sabe nadie, как и в былые годы.
Его публика, словно пружиной поднятая на ноги, отдалась маэстро из Линареса при первом его появлении на сцене. Ритмичные хлопки в духе булериас последуют в Maravilloso corazón (словно в караоке), но перед этим Рафаэль уже растреплет челочки, седины и перманенты песнями Desde aquel día и Cuando tu no estás. Говорят, что Рафаэль может похвастаться публикой, которая аплодирует так же яростно, как и зрители Исабель Пантохи или Хулио Иглесиаса. Но в отличие от них в биографии автора Enamorado de la vida есть три туза: собственный музей (в Линаресе), минисериал, прошедший на канале Antena 3, и урановый диск (единственными его коллегами, имеющими эту награду, являются Майкл Джексон и группа Queen).
Рафаэль - это музыкант для всех поколений. И если большинство его песен отличает наивная чистота, то в других возможность читать между строк обеспечивает веселые упражнения в герменевтике. Когда он пел El mundo será de ellas, кто-то объяснял своему соседу, что это «немного мачистская» песня, другой возражал, говоря, что она феминисткая, не обошлось и без такого, кто увидел в ней проявление материнской любви и даже возможное восхваление лесбиянства. Певец знает обо всех этих волнениях и сам разжигает их хореографией, щедрой на па и танцы на малых оборотах, сочетающие элементы твиста, танго и свинга.
Если нашелся какой-нибудь рафаэлист, который вчера не пришел в театр Maestranza, он уже может прятать это название в шкатулку. Потому что вчера был концерт с настоящим пением, на котором Рафаэль отдавался публике и откалывал номера в каждом сингле, за который он брался. "Sigo siendo aquel, ¿no lo ven? el de siempre (я продолжаю оставаться тем самым, разве вы не видите? тем, что и всегда)," – уверял он, переделав одну из своих самых знаменитых песен. Его отдача на сцене - с криком, обратившимся в эстетический знак, с выверенной до миллиметра игрой с микрофоном, позволяющей изменять его собственный тембр, и голосом, эхо которого, словно благодаря какому-то договору с некой мало похожей на ангельскую сущностью все еще звучит как голос Рафаэля в годы его подъема - была, без всякого сомнения, именно такой: "Sigo en forma, no estoy cansado (...) He dado todo lo que soy (я в форме и не устал… Я отдал все, чем я являюсь)". Вы хотите чего-то еще? Тогда запомните это признание в любви, этот приступ страсти, о котором он не сдерживаясь говорит во всю мощь своих легких: "Todo lo que en el mundo he amado es una canción, un teatro y a tí (все, что я любил в этой жизни – это песни, театр и ты)".
Рафаэль, знающий о том, что многие его поклонники побывали ни на одном его концерте, добавляет штрихи, свидетельствующие о спонтанности (или так только кажется? да тут, чтоб вы знали, нет никакой разницы). Как тогда, когда он в Inmensidad ушел от усилителя, чтобы доказать, что его бесконечные гласные – не плод работы Дэвида Копперфильда, сидящего за пультом звукооператора, а результат напряжения легких и вздымающейся грудной клетки, и море обаяния. Или когда он, вспоминая его первые вещи, чествовал своего главного автора слов, Мануэля Алехандро, песней шестидесятых годов Tú, Cúpido, отрывком из Casi, casi или хитом, под который обнаженные женские щиколотки поднимались, бесстыдно выставляя себя напоказ: Todas las chicas me gustan... no encuentro ninguna fea (все девушки мне нравятся… я не вижу ни одной некрасивой).
А если серьезно, то вместе с Ella ya me olvidó Рафаэль увез из Севильи одну из самых оглушительных оваций. В этот момент в зал мог войти попавший не туда человек, и у него бы возникло тревожное ощущение, что там, за грохочущими ударами ладоней, происходит что-то по-настоящему грандиозное. Расторможенный и раскрепощенный в самый неожиданный момент, он тосковал, когда пришло время песни Desde aquel día, и Рафаэль взялся за свой альбом с личными фотографиями, чтобы на экране, венчавшем сцену, показать вместо падающих в глубине листьев кадры из его первой незабываемой кинематографической оперы Cuando tu no estás.
К этому времени певец уже совершил несколько пробежек по своим декорациям, то есть двум полукруглым лестницам, по которым он в различные моменты поднимался и спускался, и которые показались скорее реквизитом из телепередачи Росы Марии Сарда Ahí te quiero ver, чем современнейшей и модернисткой сценой для Травиаты с инсталляциями, характерными для XX века.
Adoro (с очень печальными и сильными словами Армандо Мансанеро) и Payaso стали теми песнями, в которых Рафаэль умолял самого себя, не стремясь в объятия своих близких. Как и тогда, когда он обратился в американца и вызвал к жизни песню Карлоса Гарделя Volver, спев дуэтом с бессмертным аргентинцем при помощи голоса, раздававшегося из старинного радиоприемника; этот номер он мог бы показывать достаточно долго, например, сделав своей собственной, уже в андалузском ключе, песню Мигеля де Молина Ojos verdes.
Для финала Рафаэль, запас горючего у которого казался неисчерпаемым, приберег целую гирлянду петард: "Вы думаете, что я собираюсь уйти отсюда, не спев того, что, как я знаю, вы хотите от меня услышать?" – пообещал он двумя часами раньше. С этим блоком песен Escándalo, Ámame, Qué sabe nadie, Yo soy aquel и Como yo te amo начался апофеоз, окруженный завесой женских комплиментов. Эти песни звучали так же, как и на тех виниловых пластинках на этажерке. Зачем менять то, что отлично получилось? "Qué pasará, qué misterio habrá? Puede ser mi gran noche... (что произойдет, какая тайна возникнет? может быть, это будет моя великая ночь" – говорится в одной из его песен. Возможно, вчерашняя ночь ею и была. "Sigo siendo, ¿no lo ven?, el Raphael de siempre (я все тот же, видите? всегдашний Рафаэль)," – сказал он в начале. И в том, что он все тот же, в том, что ему не нужно пересоздавать себя, отправляться на переплавку и устраивать неожиданные выверты, может быть, и заключается магия этого вечной новой встречи с его песней.
Исмаэль Г. Кабраль
05.06.2012
elcorreoweb.es
Перервод А.И.Кучан
Опубликовано на сайте 06.06.2012
