XVIII. Акапулько.
Пляж, море, Ава Гарднер… "El golfo"……Нью-Йорк и "Колумбия"…. И снова долгие бессонные ночи.
В то время я не мог понять, почему Рафаэль морщиться, когда ему говорят о "Савое". Я знал "Савой", это был самый роскошный отель Лондона с великолепным залом, где публика обязательно должна ужинать, одетая по вечернему. Меня удивило, что перспектива выступать в "Савое" не радовала его… В конце концов это входило в его планы: покорить страну с чужим языком; пробить себе путь на английский рынок. Это вам не пустяк! Но Рафаэлю не слишком нравилась перспектива выступать в "Савое"….
Дебют состоялся 2 декабря. Контракт был подписан на 15 дней. Рафаэль нервничал и был возбужден, потому что ему не нравились ударные инструменты и не хватало ведущего инструмента в оркестре. Он ворчал на все, у него было невыносимое настроение. До начала оставалось всего два часа. Он сидел у себя в артистической, (Рафаэль всегда приезжает за два часа до концерта…), и ему даже не хотелось взглянуть на своего Иисуса Мединаселли. Я стал ждать, пока он заговорит.
- Ты видел зал?
- Он великолепен.
Снова молчание.
- Ты будешь петь по-английски?
- Почти половину репертуара.
Снова молчание. Тогда я спросил его, чем он озабочен. Я сказал, что ему предстоит добиться того, что он поставил своей целью, что началась его карьера в странах, говорящих на английском языке, не считая тех телевизионных передач, в которых он уже выступал, и что перед ним открылась дверь к новым высотам. Кроме того, за углом ждали Соединенные Штаты…
Никакой реакции, все бесполезно. Наконец, он медленно сказал:
- Да, да, все это очень хорошо… Но ведь "они" будут есть, пока я буду петь…
Наконец-то я понял, в чем дело. В прошлом году Рафаэль был в "Савое" как зритель, когда выступала Лена Хорн. И внимательно наблюдал за зрителями.
Элегантные англичане, одетые в смокинги, продолжали ужинать, пока очередная звезда пела. Это отсутствие внимания показалось ему ужасным… Она оставило глубокий след в его памяти. Всего два дня назад он снова был в "Савое". Выступал Клифф Ричард. И элегантные англичане и англичанки, одетые в смокинги и вечерние платья, продолжали ужинать, пока он пел. Это приводило Рафаэля в ужас: его ужасала мысль о том, что он будет "оставлять" жизнь на сцене в то время, как господа такой-то и такой-то будут просить еще немного ветчины или еще один ростбиф. И он взорвался:
- Я не могу так петь….
Хозяин заведения уверил его, что так было всегда. "Шоу" начиналось именно тогда, когда посетители приступали к ужину. Нельзя же прерывать ужин для того, чтобы они слушали… А, кроме того, после ужина элегантные посетители "Савоя" отправлялись спать… или в какой-нибудь частный клуб провести вечер. Выхода не было. Он очень сожалел…, но заведенный порядок…
Рафаэль сидел почерневший в артистической, но не от солнца. Он злился на самого себя. "Если я сказал в Бенидорме, когда я еще был никем, чтобы они сели, чтобы слушать меня… Если я сказал в Стамбуле, когда я тоже был никем, чтобы мне дали закончить,.. - думал он, - сейчас, когда я уже что-то из себя представляю, эти англичане должны слушать меня".
И с таким настроением он начал концерт.
Я пережил это. Я могу подтвердить. Рафаэль вышел, его встретили жидкими аплодисментами, и он запел. Элегантные англичане продолжали есть свою ветчину. Но вдруг он запел "La noche" по-английски… И некоторые англичане бесшумно положили на тарелки свои вилки и ножи… Он спел "I believe"… и другие англичане перестали есть… Он спел "Yo soy aquel" по-испански, и зал наградил его единодушной овацией. Официанты с подносами не знали, что и подумать. Одна англичанка возмущенно повернулась и попросила замолчать англичанина за соседним столиком. Постепенно воцарилась тишина…, и так англичане "Савоя" перестали есть, пока пел Рафаэль.
Рафаэль стал моден в Лондоне. Элегантные англичане говорили: "Сегодня мы идем "не ужинать" в "Саввой". Там поет один молодой испанец по имени Рафаэль. Это прелесть…"
Так, с первого раза, он взял верх над традицией Британских островов. К сожалению, мы не знаем, удалось ли артистам, выступающим после него, тоже победить ветчину и ростбиф. Лондон не похож ни на что!..
* * *
30 декабря 1967 года Рафаэль выступал по испанскому телевидению, прощаясь со своей Родиной, потому что возвращался в Америку на долгое, долгое время. Его турне начиналось в Пуэрто-Рико, затем Санто Доминго, потом Мексика, Аргентина, Венесуэла… И, наконец, снова Мексика, где он снимается в своем четвертом фильме "El golfo" на студии "Коламбия".
Когда Рафаэль прочел сюжет "El golfo", он подумал: "Вот это мой фильм"... Первый раз в его кинематографической карьере ему предстояло сыграть молодого, веселого, беззаботного парня, которому нравится солнце, море… и который влюбляется в американскую девушку… Это "беспризорный", который живет под открытым небом и по своим собственным законам. Сопровождает туристов, "уводит" у них часы, возвращает их полиции, чтобы получить вознаграждение, и проделывает целый ряд трюков, которые обходят закон, но не ущемляют его. Рафаэль вложил в этот фильм столько энтузиазма, сколько никогда еще не вкладывал. Кроме того, ему нравилось сниматься в Акапулько, в Мексике, в стране, которая продемонстрировала ему такое восхищение и такую любовь. И он приготовился к осуществлению нового этапа своей жизни…
Сначала он похудел на шесть или семь килограммов, потому что он должен был сниматься на пляже в плавках, в полураздетом виде. Затем он принялся усиленно загорать, потому что он не хотел употреблять ни грамма грима. И, наконец, он поднажал в своих занятиях английским, так как он хотел сам дублировать английский вариант фильма. И с самыми лучшими намерениями он отправился в бухту Акапулько, чтобы сыграть свою лучшую роль в кино.
Для него сняли роскошный дом на вершине холма. Сказочный дом. Оттуда была видна вся бухта, а в саду росли тропические растения. У него было трое или четверо слуг, которые делали его жизнь приятной. Там его называли "Niño" с большими основаниями, потому что во многих странах Америки "niño" и "niña" - синонимы сеньорито и сеньорита. Все дышало спокойствием, … но Рафаэль работал очень много, от зари до зари, и, кроме того, озвучивал сразу два варианта. Его английский не был безукоризненным, и у него была преподавательница дикции. (Позже я расскажу о его лондонской преподавательнице дикции…)
Он записал все песни в Париже, и пластинка должна была вот-вот выйти. Для того, чтобы отметить день его рождения, пятое мая, продюсеры фильма устроили великолепный праздник, с тортом, который достигал потолка. И тут появилась Ава Гарднер….
Рафаэлю сказали, что Ава Гарднер находится в Акапулько.
Его привела бы в восторг встреча с ней, потому что он всегда был ее страстным поклонником. Но у него не было времени, чтобы выбраться куда-нибудь, где бы он мог встретится со знаменитостью. И вдруг, той ночью, прямо перед ним, в тропическом саду, в глубине которого звучала музыка, появилась Ава Гарднер. Он даже слегка дрожал, здороваясь с ней: как в калейдоскопе, в голове у него промелькнули названия: "Беглец", "Снега Килиманджаро", "Великий грешник", "Босая графиня"… Затем он вспомнил кинотеатр "Монтиха", где по вечерам наслаждался образами, созданными этой прекрасной женщиной. Затем он подумал, что она была замужем за Франком Синатра…, и что она долго жила в Испании, в доме, где не было электрического света… Он подумал о стольком.
- Я тебя слышала на днях… Ты мне очень нравишься.
Рафаэль не смог сказать ей, что видел ее во всех фильмах, что он находит ее невероятной, что она самая прекрасная женщина из всех , кого он знал, что ее хрипловатый голос - самый мелодичный голос вол всем мире, что в этот вечер она великолепна в своей зеленой юбке и белой блузке… Он не смог сказать ей ничего…. Или сказал ей все. А на рассвете, около трех-четырех часов утра, Рафаэль стал танцевать фламенко. Так, неожиданно, вдруг… И Ава Гарднер аплодировала ему, а потом встала и начала танцевать вместе с ним.
Когда гости разошлись, уже светало. Ава и Рафаэль договорились встретиться на следующий день на пляже. Они встретились, искупались, поговорили, может быть, о прошлом, а, может быть, о настоящем или будущем обоих. Отношения между Авой и Рафаэлем относятся к области неизвестного. Рафаэль всегда говорит: "Это относится к моей личной жизни…" Ава Гарднер относится к его личной жизни. Дружба или "что бы там ни было" - об этом никогда никто не узнает. Единственно, что мы знаем, это то, что они часто бывали вместе, загорали, пили пиво, слушали пластинки…, иногда гуляли по пляжу, взявшись за руки… Он только говорит: "Это прекрасная подруга и красивейшая женщина". С ней нам не удавалось поговорить. Ава скоро исчезла из Акапулько. Она обосновалась в своем лондонском доме, полном древностей и собак. Бронзовый загар Акапулько скоро исчез под дождливым лондонским небом.
* * *
Съемки фильма должны были происходить не только в Мексике, но и в Нью-Йорке. А именно: начало и конец фильма. В одном из эпизодов Рафаэль идет по пятой авеню, ища кого-то. Он приехал в этот город, чтобы найти Ширли Джонс. Бедный "беспризорный" потерялся в городе небоскребов. Висенте Эскрива и вся съемочная группа расположились довольно далеко от камеры… "Слушай, - сказали ему, - ты идешь, смотришь по сторонам, а когда доходишь до этого перекрестка, спрашиваешь кого-нибудь… что-нибудь. Спроси по-французски, чтобы они тебя не поняли и подольше не выходили из кадра. А если тебе сразу укажут куда идти, настаивай… Не забывай, что ты бедный потерявшийся мальчик…"
Рафаэль пошел по Пятой Авеню. Дойдя до угла, он остановил парочку, которая показалась ему подходящей: "S'il vous plait.. Je veux aller a Madison Square… Please…Por favor… Сначала парочка удивилась. А потом бросилась восторженно обнимать его. "Но вы же испанец! Вы же Рафаэль..! Мы Вас видели на Вашем концерте в Пуэрто-Рико, … но так близко,… никогда… Какая прелесть…! А что Вы здесь делаете один…?
И Висента Эскриба охрип, крича парочке, чтобы она шла совей дорогой.
* * *
К тому времени Рафаэль побывал на фестивале "Мидем" в Каннах и получил Золотой диск, как певец, поющий на испанском языке, который продал за год рекордное количество пластинок. Затем ему пришлось съездить в Лондон, записать новую пластинку. Кстати, в зале рядом записывались "Битлз". Восторгу Рафаэля не было границ, когда он увидел "Роллс" Джона Леннона у подъезда. И он подумал, какие неожиданные и чудесные повороты делает жизнь. Всего два или три года назад он видел их на Мадридской Пласа де Торос, когда их пригласил в Испанию Франсиско Бермудес. В тот вечер Рафаэль рано пришел на площадь, занял свое место и долго думал. Те, которые должны выступать там, которые задали работу всей полиции Мадрида, чтобы избежать столпотворения, из-за которых кончали жизнь самоубийством девочки в Чикаго и Нью-Йорке…, которые зарабатывали все золото мира, которые ввели новые прически, которые изменили мужскую моду, которые были награждены королевой Изабеллой II…, всего два или три года назад пели в Ливерпуле только, чтобы заработать на пропитание, а когда они приехали в Гамбург, в качестве артистической им предоставили "Мужскую комнату". Тем, у которых сейчас было все, когда-то пришлось пережить горькие, черные часы,… пришлось пережить голод и отчаяние. И не раз им хотелось выбросить гитары в окно.
Как прекрасна жизнь! Тогда на Пласа де Торос Рафаэль думал, что к нему придет такая же удача, как к "Битлз". И вот теперь, когда он получил премию фестиваля "Мидем" за рекордное число проданных пластинок, когда он только что вернулся из новой поездки по Америке, прошедшей с огромным успехом, когда контракты у него были подписаны на два или три года вперед…, теперь, именно теперь, он будет записывать свои песни в зале, соседнем с тем, где "Битлз" записывали свои.
Он подумал, что все прекрасно, какие все хорошие! Он появился в зале и запел, вкладывая в пение всю душу… Он был уверен, что его голос проходит сквозь стены и проникает в зал, где записывается "Битлз". Это была дань, которую им платил тот неизвестный зритель с мадридской Пласа де Торос.
* * *
Когда кончились съемки "El golfo", он провел некоторое время в Нью-Йорке, готовя план ближайшей атаки. Он упивался театральными зрелищами и еще раз побывал на концерте своей любимой Джуди Гарланд. Когда она запела "El mago de Qz" с лучом света над головой, Рафаэль онемел от восхищения. (Поэтому его раздражают эти последние известия, в которых, в связи с ее смертью, больше говорится о ее пьянстве, чем о ее искусстве. Он ставит ее рядом с Пиаф, это две самы великие актрисы, которых он когда-либо видел).
Он вернулся в Испанию. Выступил в "Павильоне"… Сломя голову, помчался в Лондон записываться. Потом начал новое "кровавое лето" в Испании. Снова поехал в Германию, Швейцарию, Румынию… Опять ему пришлось жить и спать в самолетах и снова и снова выходить на сцену… А когда начался сентябрь, он исчез. Как сквозь землю провалился. Некоторые газеты предполагали: "Рафаэль отдыхает …" Но это было не так. Рафаэль находился в Лондоне. Каждое утро он выходил из отеля и с книгами под мышкой отправлялся к своей преподавательнице английского. Четыре-пять часов ежедневно. А вечером шел в кино или в театр… или, растянувшись на полу своей комнаты, смотрел телевизор, или слушал английские пластинки. Он уехал один, совершенно один, потому что его приводила в ярость одна только мысль о переводчике. Когда он в первый раз попросил о чем-то по телефону, ему ответили: "What, please?" ("Что, что простите…?) Это подстегнуло его, и он стал заниматься, как одержимый. "Меня больше никогда не спросят: "Что, что простите…?"
И, действительно, когда он встретил меня в лондонском аэропорту, потому что приближался его дебют в "The talk of the town", меня удивило, как свободно он разговаривает с носильщиками, таксистом, с портье отеля. Он говорил по-английски почти, как Ричард Бартон. А ведь он никогда не работал в "Королевском Театре Шекспира…!"
